[<10>] ====== Толкования на Ин. 12:27 ====== ===== Свт. Иоанн Златоуст ===== Ст. 27-28 **ныне душа Моя возмутися: и что реку; Отче, спаси Мя от часа сего: но сего ради приидох на час сей: Отче, прослави имя Твое. Прииде же глас с небесе: и прославих, и паки прославлю** **Ныне душа Моя возмутися: и что реку? Отче, спаси Мя от часа сего** [[new:in:12:27|(Ин. 12, 27)]]. Так говорить, по-видимому, не следовало бы тому, кто убеждает идти на смерть; но на самом деле эти слова особенно приличны такому человеку. Чтобы не сказали, что Ему легко любомудрствовать о смерти, когда Он Сам недоступен для человеческих страданий, легко убеждать нас, когда Он Сам вне опасности, – Он показывает, что и Он страшится смерти, и, однако же, для пользы (других) не отказывается умереть. Впрочем, это относится к воспринятому Им человечеству, а не к Божеству. Поэтому Он говорит: **ныне душа Моя возмутися**. (А если не так, то какая будет последовательность между этими словами и следующими: **Отче, спаси Мя от часа сего**?) И (душа Его) до того была возмущена, что Он даже искал бы избавления (от смерти), если бы только можно было ее избежать. Это – немощи человеческой природы. Но Я, говорит Он, не могу ничего сказать, прося избавления, потому что **сего ради приидох на час сей** [[new:in:12:27|(ст. 27)]]. Как бы так говорил Он: хотя смерть и приводит нас в трепет и смущение, но все же мы не должны избегать ее. Ведь и Я возмущен ныне, но не говорю об избавлении от смерти, потому что надобно переносить то, чему следует быть. Не говорю: избавь Меня от часа сего, но – что? **Отче, прослави имя Твое** [[new:in:12:28|(ст. 28)]]. Хотя смущение и заставляет Меня говорить те слова, но Я говорю противное: **прослави имя Твое**, то есть возведи уже (Меня) на крест. В этом ясно обнаруживаются свойства человеческие и природа, которая не хочет смерти, но привязана к настоящей жизни. Это показывает, что (Христос) был не чужд человеческих ощущений. Как голод и сон не составляет преступления, так точно и привязанность к настоящей жизни. Иисус Христос имел тело, только чистое от грехов, но не лишенное естественных потребностей; иначе оно не было бы и телом. Этим же самым Он внушает нам и нечто другое. Что же именно? Чтобы мы даже и тогда, как случится нам быть в страхе и томлении, не уклонялись от того, что нам назначено. **Отче, прослави имя Твое.** Этим показывает, что умирает за истину; смерть Свою называет славою Божиею. Это и сбылось после креста: тогда вся вселенная должна была обратиться, познать имя Божие и служить Богу; и имя не только Отца, но и Сына, хотя (Христос) об этом умалчивает. **Прииде же глас с небесе: и прославих, и паки прославлю** [[new:in:12:28|(ст. 28)]]. Когда прославил? В предшествовавших событиях. **И паки прославлю** – после креста. ===== Свт. Кирилл Александрийский ===== Ст. 27-28 **Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел. Отче! прославь имя Твое. Тогда пришел с неба глас: и прославил и еще прославлю** **«Ныне душа Моя возмутися, и что реку? Отче, спаси Мя от часа сего! но сего ради [приидох] на час сей. Отче, прослави Твоего Сына!»** **«Ныне»**, – говорит, – **«душа Моя возмутилась, и что скажу? Отче, спаси Меня от часа сего, но для сего пришел Я на час сей!»** Замечай опять здесь удобопреклонность человеческой природы к смущению и страху и, напротив, твердость и неизменность во всем Божественной и неизреченной силы и проявление ее в одном только свойственном ей мужестве. Появившееся (в душе Христа) представление о смерти пытается смутить Иисуса, а сила Божества тотчас же овладевает вызываемым страданием и немедленно преобразует возбужденный страх в несравненное дерзновение. Мы должны думать, что и в самом Христе Спасителе человеческие чувства возбуждались по двум необходимым причинам. Посредством них (человеческих чувств и состояний) Ему необходимо подобало не по видимости и в умопредставлении, но, напротив, природно и истинно являться человеком, родившимся от жены, носившим в себе все человеческое, кроме только греха. Страх же и робость суть естественные в нас страсти, не принадлежащие к числу грехов. А кроме того еще, благополезно возбуждались во Христе человеческие состояния не для того, чтобы возбуждения эти овладевали (Им) и все более и более усиливались, как это у нас, но чтобы, побежденные силою Слова, прекращались, с преобразованием природы в первом Христе в некое лучшее и Божественное состояние. Таким именно образом, а не иначе образ исцеления мог перейти и на нас, ибо во Христе, как начатке, природа человека возводилась в обновление жизни. В Нем и сверхприродное приобрели мы, почему и Вторым Адамом назван в Божественных Писаниях [[new:1kor:15:45|(1Кор. 15:45)]]. И если, как человек, Он жаждал и утруждался, то и подвергается смущению от страданий как человеческому (состоянию). Смущается же не так, как мы, но постольку, поскольку это относилось лишь к ощущению этого состояния, потом тотчас же опять возвращается к подобающей Ему дерзновенности. Из этого ясно, что Он имел и разумную душу. Как жажда или какое подобное состояние есть свойственная плоти страсть (или состояние), так и смущение чрез представление ужасных предметов должно быть страстью (или состоянием) разумной души, в которой одной только и может появляться у нас представление и сознание этого. Еще не быв на самом кресте, Христос уже прежде того подвергается смущению, очевидно, предсозерцая будущее и Своим разумом подвигнутый к представлению ожидавших Его страданий. Ведь страсть (состояние) боязливости мы не назовем страстью ни бесстрастного Божества, ни, конечно, плоти. А если и то, что имеет неразумную душу (животное), смущается и испытывает боязнь, то не чрез представление и не разумом предсозерцая будущее страдание приходит в страх, но когда бывает захвачено самою бедою, тогда только и начинает испытывать чувство настоящей опасности. Теперь же Господь смущается не от того, что видит, но от того, что представляет и чего ожидает. Поэтому и не сказал Христос: **«плоть Моя возмутилась»**, но **«душа Моя»**, отвергая предположение еретиков. Если же скажешь, что в Ветхом Завете и Бог говорит иудеям: //«Пост и покой и праздники ваши ненавидит душа Моя»// [[old:is:01:13|(Ис. 1:13–14)]] и все подобное, то ответим, что Писание пользуется нашими свойствами по снисхождению к нам, как, например, иносказательно применяет к бестелесному лицо, глаза и прочие члены. Если же будем утверждать, что так (иносказательно) говорится это (о Сыне Божием) и после воплощения, то, следовательно, Он был (бы только) образ и видимость и тень, а не истинный человек, как учил безбожный Манес. Итак, целую природу человека соединило с Собою Слово Божие, дабы спасти целого человека, ибо что не воспринято, то не спасено. Впрочем, сказав **«возмутилась»**, не смолк (на этом), но преобразует страсть (боязливость) в дерзновенность и говорит как бы так: ничего не значит умереть, но для того я дозволил плоти устрашаться, чтобы преобразовать ее в дерзновенность, – Я пришел дать жизнь обитателям земли, поэтому и готов к страданию. Просит Отца и представляет вид молящегося не потому, чтобы Всемогущий был бессилен, но, как человек, усвояя Божественной природе то, что было выше человеческого, будучи не вне Его (Божества), когда называет Отца Своим, но зная, что чрез Отца и Сына должна приходить сила и слава во всяком деле. Должно ли читать: **«прославь Твоего Сына»**, или же: **«прославь Твое имя»**, это одно и то же для точности рассуждений. Однако ж Христос, презрев смерть и позор страданий и видя смерть всех как бы уже уходящею прочь чрез смерть собственной Его плоти, и державу тления имеющею быть совершенно уничтоженною, и человеческую природу наконец уже преобразуемою в обновление жизни, – как бы нечто такое говорит к Богу и Отцу: хотя косно, Отец, к страданию тело, страшится и противоестественной смерти, а также и недопустимым в некотором отношении представляется для Совосседающего с Тобою и имеющего власть над всем подвергаться дерзостям иудеев, – но так как Я пришел для этого, то **«прославь Твоего Сына»**, то есть не препятствуй идти на смерть, соблагоизволь Сыну Твоему для пользы всех. А что Евангелист называл крест славою и в другом месте, это узнаешь из слов его: //«Ибо еще не был Дух Святый, потому что Иисус еще не был прославлен»// [[new:in:07:39|(Ин. 7:39)]]. Ясно называет здесь распятие прославлением, а славою – крест. Ведь хотя во время страданий и перенес многие оскорбления терпеливо и добровольно, но то, что Он, имея возможность избежать страданий, подвергся страданиям ради нас добровольно и претерпел их для пользы других, служит проявлением превеликого милосердия и наивысшей славы. И в другом отношении Сын оказался в великой славе. Из того именно, что Он осилил смерть, мы узнали, что Он есть Жизнь и Сын Бога Живаго. Прославляется же Отец тогда, когда оказывается имеющим Такого Сына рожденным от Него, каков есть и Сам (Отец). А он – благ, свет, жизнь, выше смерти и все творит по желанию. Когда же изрекает:** «Прославь Твоего Сына»**, то этим говорит: соблагоизволь моему желанию пострадать, – ибо Отец дал на смерть Сына не против Его воли, но добровольно, за жизнь мира. Итак, соизволение Отца как дарование благ нам названо, ибо вместо страдания назвал славу. А говорит это в образец нам, потому что хотя и должно нам молиться о том, чтобы не впасть в искушение, но, впав, переносить мужественно и не уклоняться, а также молить у Бога о спасении. Но **«прославь Твое имя»**, ибо если чрез наши страдания доставляется слава Богу, то все (другое) да будет поставлено на второе после этого место. Но как смерть упразднена не иначе, как смертью Спасителя, так это и с плотскими страстями каждого. Если бы не подвергся страху, то природа наша не оказалась бы свободною от страха, – если бы не претерпел скорби, то никогда бы не освободилась от скорби; если бы не убоялся и не устрашился, она никогда не была бы вне этих страстей. И то, что есть в каждом человеке, то же самое найдешь в соответственном виде и во Христе, – движения страстей плоти не такие, чтобы они властвовали, как в нас, но чтобы их победить и упразднить силою вселившегося в плоть Слова, при преобразовании природы в лучшее состояние. **//Толкование на Евангелие от Иоанна. Книга VIII.//** ===== Свт. Иннокентий (Борисов) ===== **Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел** Обращая внимание на душевное состояние при этом случае Иисуса, тотчас видишь, что оно было самым необыкновенным. И можно ли было без особенно глубокого и сильного чувства окончить такое поприще служения, каково было поприще Сына Человеческого?.. Но это чувство могло быть различно, в зависимости от результата. Как бы оно было радостно, если бы дщерь Сионя, наставляемая столько времени и с таким усердием, уразумела наконец //день посещения своего// [[new:lk:19:42|(Лк. 19,42)]]! Но она не уразумела его! Не уразумела до того, что в ослеплении готовится вознести на крест возлюбленного Жениха своего! Ужасная участь, которая постигнет ее за это преступление, вызвала уже, как мы видели, слезы на очах Господа во время входа Его во Иерусалим. Столь же естественно представление этой участи теперь приводит душу Его в горестное смущение. Рассматриваемый с этой стороны крест, Его ожидающий, сам по себе тяжелый, представляется Ему еще тяжелее и ужаснее: ибо вместо того, чтобы на нем пригвоздить одно раздранное и изглажденное рукописание общих грехов всего мира [[new:kol:02:14|(Колос. 2, 14)]], теперь на нем же надо будет пригвоздить и новое рукописание тяжкого греха и осуждения возлюбленной дщери Сионовой. Можно ли было не пожелать противного, не сказать от полноты чувства: **«Отче, спаси Мя от часа сего!»** Впрочем, мы бы уклонились от всех правил исторического толкования слов Спасителя, если бы отважились утверждать, что это горестное восклицание, как бы невольно вырвавшееся из стесненного чувствами сердца, нисколько не было в Богочеловеке следствием самой природы человеческой, естественно и необходимо отвращающейся страданий и смерти. Напротив, борьба со страхом смерти была не чужда Ему, даже как Искупителю рода человеческого, как Вождю всех искушаемых и спасающихся: итак, если бы кто почему-либо выпустил бы из вида эту черту, то тем самым, дерзнем сказать, не украсил бы, а исказил черты Искупителя в Его Божественном лице. Ибо этот самый страх, по глубокому замечанию апостола [[new:evr:05:07|(Евр. 5, 7)]], служил к последнему величайшему искушению для второго Адама, победив которое, Он явил в Себе всю полноту совершенства, в которой ничего не оставалось желать более [[new:evr:02:10|(Евр. 2,10)]]. В самом деле, как бы Божественный Начало-вождь спасения нашего мог всем искушаемым помогать, даже знать их состояние, если бы Сам, говоря словами апостола, не был //«искушен по всяческим»// [[new:evr:04:15|(Евр. 4, 15)]], не испытал на Себе всего, кроме греха? И как бы можно было сказать, что Он испытал все, если бы Он не испытал страха мучений и смерти, этого последнего и величайшего искушения для слабого естества нашего? К счастью нашему, Он испытал его, испытал теперь; еще более испытает после, в саду Гефсиманском, где искушение это достигнет самой высшей степени и потребует для побеждения троекратной молитвы и – ангела укрепляющего! **//Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа.//** ===== Блж. Феофилакт Болгарский ===== Ст. 27-28 **Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел. Отче! прославь имя Твое. Тогда пришел с неба глас: и прославил, и еще прославлю** Что это Он говорит? Кажется, Он противоречит Сам Себе. Выше Он, кажется, приготовлял других к смерти и убеждал ненавидеть душу, а теперь Он же, вблизи смерти, возмущается. Это прилично не увещевающему к смерти, а отвращающему от нее. Но если внимательно рассмотришь, то найдешь, что самое возмущение Его есть увещание к презрению смерти. Дабы кто-нибудь не вздумал сказать, что Ему легко так любомудрствовать о смерти и других убеждать к терпению бедствий, когда Он Сам вне человеческих страданий и вне опасности, - Он показывает, что и Сам Он испытал свойственное людям и причастен нашего естества, хотя и без греха. Посему, хотя Он как Человек, по природе любящий жизнь, не желает смерти и возмущается, однако же не отказывается от нее, поколику она нужна для спасения мира. Для сего-то, говорит, на сей час Я и пришел, чтобы воспринять смерть за всех. Сим ясно научает нас, чтобы и мы, хотя бы возмущались, хотя бы печалились, однако же смерти за истину не избегали бы. И Я, говорит, возмущаюсь, ибо Я поистине человек и попущаю природе Человеческой обнаруживать свойственное ей, однако же не говорю Отцу, чтобы Он избавил Меня от часа сего; но что говорю? //"Отче! прославь имя Твое"//, то есть благоволи Мне воспринять крест и смерть за спасение всех. Смотри: смерть за истину Он назвал славою Божией. Посему и Отец говорит: //"и прославил, и еще прославлю"//; прославил теми чудесами, которые Ты до Креста совершал во имя Мое; //"и еще прославлю",// совершив чрез Тебя чудеса на самом Кресте; а после погребения сделаю еще более славным и Мое имя, и Тебя, воскресив Тебя и ниспослав Дух. ===== Евфимий Зигабен ===== **Ныне душа Моя возмутися** Ужаснулась, как душа человека, испугавшись близкой смерти. **И что реку** Недоумевает Богочеловек от сильного ужаса. **Отче, спаси Мя от часа сего** Избавь Меня от этого страшного, смертоносного времени. Сказав это, как человек, объятый человеческой робостью, Иисус Христос затем ободряет Себя и укрепляет, говоря: **Но сего ради приидох на час сей ** для того Я и был сохраняем даже до этого времени, чтобы именно теперь умереть, и потому нужно перенести все мужественно. Показав, таким образом, нам меру естественного страха и образец мужества, Иисус Христос опять говорит:см. [[new:in:12:28|Ин.12:28]] ===== Лопухин А.П. ===== **Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел** По замечанию архиепископа Иннокентия, все это, как показывает само свойство мыслей и слов, было произнесено с выражением величия, подобающего Сыну Божию. «Но вдруг светлый взор Его покрылся как бы неким сумраком печали. По божественному лицу Его видно было, что в душе Его одно чувство быстро сменяется другим и происходит как бы некое сильное внутреннее движение и борьба». От мысли о славном будущем Господь внезапно переходит к мысли о настоящем, и вот «//душа//», которая должна быть возненавидена, отзывается на эту мысль страшно болезненным ощущением. В самом деле, Христос был безгрешен, а смерть, между тем, есть последствие греха. Ясно, что она была особенно ненавистна, противна «душе» Христа, Его святейшей природе. Kроме того, та именно смерть, которую потерпел Христос, была ужасна и потому, что она являлась наказанием за грехи всего человечества. Христос в этой Своей смерти должен был вкусить всю горечь той чаши, которую правосудие Божие уготовало грешному человечеству. //«И что Мне сказать?»// Господь так потрясен мыслью о смерти, предвкушением ее горечи, что не находит соответственных слов для выражения Своих чувств. Но это состояние продолжается только несколько мгновений. //«Отче! избавь Меня от часа сего!»// Это не просьба, а вопрос. Господь как бы размышляет Сам с Собою: «Скажу ли Отцу, чтобы Он избавил Меня? Но на сей час Я и пришел. Нет, Я должен идти на эту смертную борьбу, должен совершить дело, для которого Я и пришел. Пусть совершится все, что судил Мне праведный суд Божий». Христос поборол невольный страх смерти. Очень вероятно, что Иоанн, сообщая об этом кратковременном «борении» Христа со страхом смерти, говорит этим то же, что синоптики хотели сказать своим рассказом о Гефсиманском «//борении//» Христа ([[new:mf:26:36|Мф.26:36–46]] и параллельные места). [<10>]