[<10>] ====== Толкования на Рим. 7:17 ====== ===== Свт. Иоанн Златоуст ===== **Ныне же не ктому аз сие содеваю, но живый во мне грех** См. Толкование на [[new:rim:07:14#svt_ioann_zlatoust|Рим. 7:14]] ===== Свт. Феофан Затворник ===== **Ныне же не ктому аз сие содеваю, но живый во мне грех** **Ныне же** — не время означает, а есть заключительная частица, как и мы часто употребляем в том же значении: //теперь//. Можно перефразировать так: теперь видите, теперь выходит, или просто выходит. Одобряю закон, хочу законного и ненавижу беззаконное, а делаю все противное сему. Выходит, что не я это делаю. Я тут не действующий, а действуемый. Кто-то другой завладел мною, берет меня, как связанного, и ведет куда хочет, и я плетусь вслед его. Кто же это такой? Живущий во мне грех. — Грех олицетворяется по силе влечения его, а человек обезличивается по причине слабости его ко греху и падкости на него. Апостол будто слагает вину с человека, как выше — с закона. Но на деле бывает так, что человек всегда самоохотно соглашается на грех. Не соглашайся он на грех, греха не было бы. И мы часто в речах своих говорим: что будешь делать? Никак не управлюся с собою, как будто по необходимости какой делаем, что делаем, между тем как знаем, что все то делаем самоохотно. Так и слово Апостола не утверждает невольности греха и не отвергает самоохотности его. Обыкновенно бывает так, что до греха не хочет человек греха и по грехе не одобряет его, а когда грешит, и хочет греха, и считает сделание грешного дела лучшим, нежели несделание. — Кажется, будто кто сторонний пришел, взял его руки и ноги, и самую душу с ее мыслями, чувствами и желаниями, и сделал грех. На деле же — греховное возбуждение, точно, находит, но грешит человек сам, всем лицом своим, и не иначе как по самоохотном согласии на грех. Можно только недоумевать, что за тайна в грехе? Но обезвинять человека нельзя. Повторим сказанное прежде. Человек: дух — душа — тело. Норма его жизни — жизнь в духе под действием страха Божия и совести с подчинением ему души и тела и одухотворением их. Когда в падении рванулся человек от Бога и порешил сам собою устроять свое благобытие, то в сем акте восприял, как новое начало жизни, самость и самоугодие. Поелику, далее, дух по природе своей отрешен и характер его жизни есть самопожрение Богу; то самость не могла находить в нем пищи самоугодию и обратилась к душе и телу, которые движутся обычно по побуждениям приятного и полезного. Душа и тело имеют множество потребностей, из коих каждая распложает множество желаний, по множеству предметов, гожих к их удовлетворению. Каждая потребность представляет особый вид самоугодия, а предметы, удовлетворяющие их, дают пищу самоугодию. Ниспадши в эту область, человек вступил в некую нестройную многогласную толпу, где всякий предлагает ему свое, приятное ему и угодное. Как он в начале падения, вкусив сласти самоугодия, сам возвел сию страсть в определяющее его деятельность начало; то, вращаясь в среде означенной толпы, как только почует предлагаемое ему приятное, тотчас падает на него, подкупаем будучи так первоначально воспринятою сластию самоугодия. — Так как при таком образе действования не смотрится на то, право или неправо делаемое, а лишь на то, сладко ли оно; то тут в самом корне лежит грешность. Все делаемое по началу самоугодия грешно, хотя не все такое, по роду дел, противно правде. Неправда здесь та, что требования духа, которые принадлежат к существенным потребностям человеческого естества, не имеются совсем во внимании. Вообще они не оспариваются, ибо присущи сознанию; но в действовании не берутся в расчет, потому что не дают пищи сласти самоугодия, а требуют самопожрения. Таким образом человек падший был бы грешен и тогда, как по виду делал бы то, что естественно душе и телу, — удовлетворял их потребность. Но в действительности жизнь его более неправа, чем этим одним. Неправа она при сем еще тем, что меру удовлетворения потребностей определяет сластию, а не каким-либо высшим мерилом, от того всегда впадает в безмерность, — и тем, что соотношение потребностей, какой больше и нужнее удовлетворять, равно как и выбор предметов для сего удовлетворения, тоже определяет не из высшего какого начала, а опять тою же сластию, — от чего является беспорядочность, неблаготворно действующая на человека, разрушающая себя саму. И это уже все много увеличивает грешность. Но тут еще не всё. Дух падшего самость: я сам. Из сей самости народились страсти, прямо из самости исходящие и ни на чем естественном не опирающиеся, каковы — гордыня, зависть, ненависть, злость, скупость, тщеславие и подобные. Самость, ищущая самоугодия и могущая находить его только в душе и теле и в них нисшедшая, вошла туда со всем полчищем страстей. Там уже и без того возможно было множество неправд (в несоблюдении меры удовлетворения потребностей и взаимных их отношений, равно как и в выборе предметов для их удовлетворения); но по причине подлития в них сего яда страстей неправда превзошла всякую меру; под влиянием их все там извратилось, и удовлетворение потребностей обратилось на удовлетворение страстей, — приняло противоестественное направление, разрушительное и для самого действующего, и для других. Все сие в совокупности есть живущий в нас грех. Прикрывается он естественными потребностями души и тела, приходит в движение сластию самоугодия, направляется страстями. Можно его описать так: самостная, страстная и сластолюбивая душевно-телесная самоугодливость. Исчадий его много, но все они обычно молчат и очень похожи на шайку разбойников, кроющихся в засаде. Как эти разбойники в засаде, или звери в норе, они скрыты где-то в нас, и будто нет их. Поелику дух человека все же и в падшем жив и составляет норму человеческой жизни, то обычно человек стоит на стороне духа, то есть признает законность его требований и не чужд желания действовать по ним: //хвалит закон, яко добр//. Но как только доходит до самого действования по духу, то, поелику он противоположен греху во всех прописанных его проявлениях, исчадие греха, против которого должно направиться предлежащее дело, тотчас восстает, — с ним поднимается и все сродное с ним и коренное, сласти ищущее, самоугодие. Происходит спор и борьба: дух предлагает свои резоны, а грех с исчадиями своими выставляет свои прелести. Поелику требования духа отрешенны, и если обещают благо, то тоже духовное, отрешенное, а грех дает сласть осязательную, прямо в действии, противном требованию духа; то человек, первоначально избравший сласть в начало, определяющее на дела, склоняется на сторону действия, дающего сласть, и учиняет грех. После греха он опять внимает духу и осуждает свое действование. Но когда снова приступит к какому делу, по требованию духа, снова уступает греху, наперед подкупленный сластию греховною. Так действует всякий грешник, пока грешник есть. В нем исполняется то, что сказал Апостол: хвалю закон, яко добр; но живущий во мне грех прельщает меня и увлекает к делам противозаконным, и я грешу. Экумений спрашивает: как же грех ухитряется это делать? И отвечает: «сласть предлагает он мне в предлежащем деле и таким образом прельщает меня не оставаться верным тому, что я сознавал правым и чего хотел». Феодорит пишет, что Апостол, говоря так, «грехом называет рабство ума (духа) и владычество страстей; ум (дух) не сам содевает, потому что ненавидит делаемое, но при этом действует владычество страстей». //**Толкование послания апостола Павла к Римлянам.**// ===== Свт. Геннадий Константинопольский ===== **а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех** Всем этим Павел представляет сказанное Владыкой в Евангелии, что //дух бодр, плоть же немощна// [[new:mf:26:41|(Мф. 26:41)]]. //**Фрагменты.**// ===== Прп. Ефрем Сирин ===== **а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех** **Теперь же, уже не я совершаю то, но грех**, который некогда уже в отдаленные времена заставил меня повиноваться ему. //**Толкование на послания божественного Павла. К Римлянам.**// ===== Блаж. Феофилакт Болгарский ===== Ст. 17-18 **а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу** Не сказал, что плоть делает это, но **грех**, то есть увлекающее меня мучительство греха. Что же болтают вооружающиеся против плоти и исключающие ее из числа творений Божиих? Они предъявляют: ведь апостол говорит: **не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе**. Выслушай, в каком отношении высказал он это. Человек состоит из двух частей: души и плоти; из них первая, то есть душа, властвует всем, а плоть есть раба. Посему выражение: **не живет в плоти моей доброе** значит: не состоит во власти плоти, но во власти души; что изберет душа, то и делает плоть. Все равно, как если кто скажет, что стройный звук не в гуслях, но в гуслисте, тот не унижает гуслей, но показывает превосходство художника пред инструментом. //**Толкования на послание к Римлянам.**// ===== Ориген ===== **а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех** В согласии с законом Божиим вводится естественный закон, чтобы люди желали одного и того же и не желали одного и того же. И если мы согласны между собой в том, что касается закона Божиего, то зло, которое мы творим, сотворяется уже не нами, а законом греха, который живет в нас. Иначе говоря, зло совершается законом и волей плоти, которая и приводит нас, пленных, к заключенному в наших членах закону греха. И Павел потому называет себя «плотским», что **уже не я делаю то** [говорит он], **но живущий во мне грех**... Итак, подобно тому как свои труды он приписывает не себе, но благодати Божией, которая действовала в нем, так и эти дурные дела плоти относит не на свой счет, а на счет греха, который в нем живет и действует. Поэтому он и говорит: **Не я делаю то, но живущий во мне грех**. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе. Ибо еще не жил в нем Христос, и тело его еще не стало храмом Божиим. Однако тот, от лица которого говорит апостол, не вполне чужд добра: намерение и воля его обращены к добру, но он не в силах достигнуть добра в делах и поступках. Ибо такова немощь людей, что хотя и принимают начатки обращения, однако за желанием сразу делать все, что только есть доброго, не сразу следует результат. Например, по размышлении в самом себе человек решает воздерживаться от гнева и определяет это в своей воле. Но поскольку вследствие долговременной привычки и повседневного упражнения порок гневливости господствует в нем, он противится воле и намерению человека, и, как правило, сила ярости прорывается привычным путем. //**Комментарии на Послание к Римлянам.**// ===== Лопухин А.П. ===== **а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех** Здесь Апостол вовсе не хочет оправдывать себя - он говорит это только для того, чтобы яснее изобразить свое бедственное состояние. Его личность, его я - уже перестало быть хозяином в своем собственном доме! Там распоряжается только грех. Что может быть невыносимее такого подчинения? См. также Толкование на [[new:rim:07:14#lopuxin_ap|Рим. 7:14]] [<10>]