[<10>]

====== Толкования на Иез. 40:5 ======

===== Свт. Григорий Двоеслов =====

**И вот, вне храма стена со всех сторон его, и в руке того мужа трость измерения в шесть локтей, считая каждый локоть в локоть с ладонью; и намерил он в этом здании одну трость толщины и одну трость вышины**

В священном Писании большею частью стеною (оградою) обыкновенно называется сам воплощенный Господь по причине крепости своей защиты, так как о святой Церкви чрез Пророка говорится: //спасение положит нам стену и oграждениe// [[old:is:26:01|(Ис.26:1)]]. Ибо стеною для нас служит Сам Он, Который со всех сторон окружает нас хранением. А ограждением (валом) стены нашей были Пророки, которые прежде нежели Господь явился во плоти, были посланы на устроение веры пророчеством. Итак в святой Церкви Господь для нас стена, а Пророки Его – ограждение (вал); потому что до нас, которых решительно оградил Он Сам, доходили и слова Пророков в устроении веры. Поэтому и хорошо упоминается прежде о стене, а после об ограждении. Потому что мы, призванные из язычников, если бы прежде не признали Господа, не приняли бы изречение Пророков Его. И замечательно, что Он называется внешнею стеною духовного здания. Потому что стена, устрояемая для укрепления здания, обыкновенно устрояется не внутри, но вне его. Итак что была за необходимость говорить – внеуду (совне), – когда обыкновенно стена никогда не строится внутри? Потому что необходимо, чтоб она, устроенная совне, защищала то, что внутри ее. Но в этом слове что ясно открывается, если не самое Господне воплощение? Ибо внутреннею стеною служит для нас Бог, а стеною внешнею – Бого-человек. Поэтому чрез некоторого Пророка Ему говорится: //изшел ecи во спасение людей Твоих, спасти помазанныя твоя// [[old:avm:03:13|(Авв.3:13)]]. Ибо та воплощенная стена, – именно Господь, – не была бы для нас стеною, если бы не была внешнею; потому что изнутри Он не стал бы защищать нас, если бы не явился во вне. Но не надобно оставлять без внимания и того, что об этой же стене говорится, что она устроена **окрест храма** (кругом со всех сторон здания). Потому что храм Божий (здание Божие) составляют не только Ангелы Божии, о которых Псалмопевец говорит: //Господи, возлюбих благолепие дому твоего, и место селения славы твоея// [[old:ps:025:08|(Пс.25:8)]], но и мы, которых души Он удостаивает, вселения (Своего). И эта стена со всех сторон вокруг дома (здания), потому что Единородный (Сын) Отца, Который гopе есть крепость Ангелов, Сам соделался внизу искуплением людей. Для тех служит Он силою, чтоб они не падали, для нас – помощью, чтобы мы восставали после падения.

Если же в этом месте зданием Божиим означается только множество искупленных людей, то Господь для нас служит стеною кругом со всех сторон; потому что для совершенного хранения нас Он все то исполнит, чему научил, как написано: //начат Ииcyc творити же и учити// [[new:act:01:01|(Деян.1:1)]]. Поелику же Он пришел призвать нас к небесному отечеству, то именно научил нас презирать блага преходящие, и не страшиться временных несчастий. Поэтому Он не отвращался от поношения, терпел обиды, не страшился смерти, не бегал от крестной виселицы; а когда хотели было взять Его и поставить Царем, тогда тотчас скрылся [[new:in:06:15|(Ин.6:15)]]. Этими примерами что другое внушал Он нам, если не то, что мы не должны ни боятся несчастий сего мира, ни домогаться счастия? Потому что большею частью блага его болee беспокоят душу, нежели возмущают несчастия. Пред страданием же своим Он слышал поношения, однако же не отвечал на них поношениями; долго молча терпел своего предателя, и не отвратил от него ланиты для льстивого лобзания; принял смерть, чтобы мы не боялись смерти; явил воскресение, чтобы мы веровали возможности нашего воскресения. И после страдания своего Он призвал к благодати веры из тех, которые распяли Его, воздал дарованиeм за нечестие. Итак кто примером своим научил нас всему, Тот соделался для нас стеною, окружающею со всех сторон. – Далее следует: **и в руце мужа мера простяна шести лакоть в лакоть шестодланный**.

В предыдущей беседе (см. [[old:iez:40:03|Иез.40:3]] - прим.ред. ) мы уже сказали, что тростью означается св. Писание. Она называется тростью меры, потому что им (Писанием) мы измеряем всякое действие нашей жизни, чтоб именно видеть или то, насколько мы преуспеваем в совершенстве, или то, насколько мы отстоим от совершенства. Ибо часто мы, делая что-либо, думаем, будто имеем некоторую заслугу; но обращаясь к словам Божиим, мы слышим высшие заповеди, из которых познаем, сколько недостатка мы имеем для совершенства. Итак трость служит мерою; потому что рукою пишущих измеряется жизнь слушателей. Об этой трости говорится, что она в руке мужа, или потому, что священное Писание находится во власти Посредника Бога и человеков, человека Христа Иисуса, или вернее потому, что Он на деле исполнил то, чему благоволил быть написанным. Но эта Самая трость шести лакоть с пядью. Ибо две жизни, в которых всемогущий Бог учит людей чрез священное Писание, именно – деятельная и созерцательная. И чрез шесть лакоть что другое выражается, если не жизнь деятельная? Ибо в шестой день Бог окончил все дела свои [[old:gen:02:01|(Быт.2:1)]]. А пядень, о которой говорится сверх шести лакоть, переходит уже на седьмой, но однако же не составляет локтя. Итак деятельная жизнь означается шестью локтями, а созерцательная – пядью; потому что ту мы на деле провождаем, а этой даже тогда, когда усиливаемся, едва некоторую малость можем достигнуть.

Ибо деятельная жизнь состоит в том, чтобы дать хлеб алчущему, научить незнающего слову премудрости, исправить согрешающего, обратить гордящегося ближнего к жизни смирения, попещись о слабом. Все это должно делать каждому порознь, и предусматривать, как можно то же делать нам сообща. Нo жизнь созерцательная состоит в том, чтобы хотя всею душою удерживать Божественную любовь к ближнему, но от внешней деятельности успокоеваться, прилепляться к одному желанию Создателя так, чтоб уже ничего не делать, но, отвергши все заботы, душа должна гореть желанием видения лица своего Создателя так, что уже умела бы со скорбью носить тяжесть поврежденной плоти, всесильно желать присутствия среди оных песнословящих ликов Ангельских, присоединиться к небесным гражданам, радоваться небесному нетлению в лицезрении Бога. Итак в пядени протягиваются рука и пальцы. Но мало нечто из меры локтя достается на пядень; потому что, какою бы любовью ни пламенела душа, с какою бы силою в помышлении ни стремилась к Богу, она еще не может совершенно видеть то, что любит, но только начинает видеть любимое, так как мужественнейший проповедник говорит: //видим ныне якоже зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу// [[new:1kor:13:12|(1Кор.13:12)]], и – //ныне разумею от части, тогда же познаю, якоже и познан бых// (там же). Итак седьмого локтя мы касаемся пядью; потому что, находясь в этой жизни, мы предвкушаем только начала внутреннего созерцания. Ибо трость имеет шесть локтей потому, что деятельная жизнь может быть проводима в полном совершенстве, и потому, что в шестой день создан человек [[old:gen:01:27|(Быт.1:27)]], который должен творить добрые дела.

Ту и другую из этих жизней хорошо выразили известные две женщины, т.е. Марфа и Мария [[new:lk:10:40|(Лк.10:40)]], из коих одна много заботилась об угощении, а другая сидела у ног Господа, и слушала слова из уст Его. И когда Марфа стала жаловаться на сестру, что она не хочет помочь, тогда Господь отвечал, говоря: //Марфа, ты заботишься и суетишься о многом: а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у ней// [[new:lk:10:41|(Лк.10:41-42)]]. Вот часть Марфы не осуждается, но часть Mapии одобряется. Ибо Он не говорит, что Мария избрала //благую//, но //самую лучшую часть//, дабы показать, что и часть Марфы есть благая. Но почему часть Mapии есть самая лучшая присовокупляется далее, когда говорится: //которая не отнимется у ней//. Ибо деятельная жизнь прекращается с телом. Кто может даровать хлеб алчущему в вечном отечестве, где нет никого алчущего? Кто подает пить жаждущему, где никто не жаждет? Кто похоронит мертвого, где никто не умирает? Итак жизнь деятельная отнимается с настоящим веком; нo созерцательная здесь начинается, чтобы восходить к совершенству в небесном отечестве; потому что огонь любви, который начинает гореть здесь, когда будет виден Тот, Кого любит, еще более разгорится в любви к Нему. Итак созерцательная жизнь не отнимается, потому что по уничтожении света настоящего века усовершается.

Эти обе жизни, как и прежде нас сказано62, предобразовали две жены блаженного Иакова, именно Лия и Рахиль [[old:gen:29:16|(Быт.29:16)]]. Потому что Лия значит многотрудная, а Рахиль – овца, или виденное начало. Но деятельная жизнь многотрудна, потому что проливает пот на деле; а созерцательная просто домогается видения начала, именно Того, Кто говорит: Я начаток, яко и глаголю вам [[new:in:08:25|(Ин.8:25)]]. Но блаженный Иаков хотя желал Рахили, но ночью получил Лию; потому что всякий, обращающийся к Господу, желает жизни созерцательной, домогается покоя вечного отечества; но прежде ему необходимо потрудится в ночи настоящей жизни в делании добра, которое может, попотеть в труде, т.е. взять Лию, чтобы после для видения начала успокоиться в объятиях Рахили. Но Рахиль была видящая, а бесплодная; Лия же гнойноглазая, но плодовитая; Рахиль красавица и бесплодна, потому что созерцательная жизнь в душе красива, но, желая покоиться в молчании, не рождает детей проповедью. Видит и не рождает; потому что, любя занятие своим покоем, не воспламеняется к собранию других; и сколько видит внутри, нe может чрез проповедь открыть другим. Но Лия гнойноглазая и плодовитая; потому что деятельная жизнь, занимаясь деланием, менее видит, но воспламеняя ближних к подражанию ей то словом, то примером, рождает много детей в добром делании. И хотя не может напрягать ума в созерцании, однако же чрез внешнее делание может рождать последователей. Итак справедливо в мере трости сперва говорится о шести локтях, а после о пядени; потому что прежде проводится деятельная, чтобы после достигнуть созерцательной.

Но надобно знать, что как добрый порядок жизни состоит в том, чтобы стремиться от деятельной жизни к созерцательной, так большею частью с пользою душа возвращается от созерцательной к деятельной, чтобы чрез то, чем воспламенит ум созерцательная, совершеннее была проводима деятельная. Итак деятельная жизнь должна препосылать нас к созерцательной, а иногда из того, что умом узрели мы внутри, созерцательная должна возвращать к деятельной. Почему тот жe Иаков после объятий Рахили возвратился к Лии, потому что и после виденного начала не должна быть решительно оставляема многотрудная жизнь доброго делания.

Но в созерцательной жизни есть великое напряжение ума, когда он возвышается к небесному, когда душа напрягается к предметам духовным, когда усиливается стать выше всего, что кажется телесным, когда стесняется для того, чтобы расшириться. И хотя иногда препобеждает она, и становится выше борющегося с нею мрака слепоты ее так, что украдкою и тонко касается некоторым образом неописанного света: но тотчас отраженная возвращается к самой себе, и от того света, к которому перешла испуская дыхание, возвращается к мраку слепоты своей вбирая дыхание. Это хорошо объясняет священная история, которая повествует о борьбе блаженного Иакова с Ангелом. Ибо когда он возвращался к своим родителям, тогда на пути встретился с Ангелом, с которым имел великое препирательство в борьбе [[old:gen:32:24|(Быт.32:24)]]. Ибо тот, кто борется, иногда преодолевает, а иногда бывает преодолеваем тем, с кем препирается. Итак Ангел означает Господа, а Иаков во время борьбы с Ангелом изображает душу каждого совершенного мужа и находящегося в созерцании. Эта именно душа, когда усиливается созерцать Бога, будучи поставлена как бы в некоторую борьбу, иногда как бы преодолевает, потому что разумением и чувствованием вкушает нечто от неописанного света, а иногда падает, потому что и от привкушения опять устает. Итак как бы препобеждаем бывает Ангел, когда внутренним разумением постигается Бог.

Но надобно заметить, что тот же побежденный Ангел прикоснулся к нерву стегна Иакова, и тотчас сделал его иссохшим, и с этого времени Иаков хромал на одну ногу; потому что всемогущий Бог, когда бывает познаваем желанием и разумом, иссушает в нас всякую похоть плоти. И мы, которые прежде, опираясь как бы на две ноги, казались и стремящимися к Богу, и придерживающимися миpa, после познания сладости Божественной остаемся с одною ногою здоровою, а другою хромающею; потому что необходимо по ослаблении любви к миру должна усилится в нас одна любовь к Богу. Итак, если мы удерживаем Ангела, то одною ногою храмлем; потому что, когда возрастает в нас сила любви внутренней, тогда без сомнения ослабевает сила плоти. Потому что всякой, кто храмлет на одну ногу, опирается на ту ногу, которая здорова; подобно сему, у кого земное пожелание будет уже иссушено, тот всею силою будет опираться на одну ногу любви к Богу. И на ней он стоит, потому что ногу любви к миру, которую обыкновенно ставил на землю, держит уже висящею над землею. Так и мы, если возвращаемся к своим родителям, т. е. к духовным отцам, на пути должны удерживать Ангела, чтобы со внутреннею приятностью иметь понятие о Бoге. Ибо весьма приятна сладость созерцательной жизни, которая восхищает душу выше ее самой, открывает небесное, земное же представляет стоящим презрения, и взорам ума открывает духовное, сокрывая от них телесное. Поэтому хорошо Церковь в Песни песней говорит: //аз сплю, а сердце мое бдит// [[old:pp:05:02|(Песн.5:2)]]. Ибо спит с бдительным сердцем потому, что чрез внутренний успех созерцания успокаивается от беспокойного внешнего делания.

Но между тем надобно знать, что доколе живут (люди) в этой смертной плоти, дотоле никто (из них) не усовершается в добродетели созерцания так, чтобы мог пристально смотреть умом уже на самый неописанный луч света. Ибо всемогущий Бог не бывает виден уже в славе своей, но душа видит нечто под нею (славою); освеженная этим (видением) делает дальнейшее преспеяние, и после достигает славы видения Его. Ибо так Исаия, когда признавался, что он видит Господа, говоря: //бысть в лето, в неже умре Озия Царь, видех Господа седяща на престоле висоце и превознесенне//, тотчас присовокупил: //и то, что было под ним, наполняло храм// [[old:is:06:01|(Ис.6:1)]]. Когда умирает Озия, царь гордый и тщеславный, тогда делается видимым Господь; потому что когда желанием души умерщвляется гордость миpa сего, тогда самая душа созерцает славу Божию. И замечательно, что Господь сидит на престоле высоком и превознесенном (возвышенном). Ибо что значит престол Его, если не природа Ангельская и человеческая, на которой Он присутствует чрез дарованный Им разум? Он называется престолом именно высоким и превознесенным; потому что и природа человеческая, возвышенная до славы небесной, преуспевает, и природа Ангельская, когда при падении многих духов уже утверждена так на небе, чтобы не падать, оттуда возвышена, откуда и укреплена. Но храм Его то же значит, что и престол; потому что вечный Царь обитает там, где сидит. Итак мы храм Его, в душах которых благоволит Он обитать. Но храм наполняло то, что было под Ним; потому что, что только бывает видимо от Него, не есть Он Сам, но то, что под Ним. Так Иаков видел Ангела, и поведал, что он видел Господа [[old:gen:32:30|(Быт.32:30)]]; потому что когда мы видим служителей Его, тогда уже много значит то, что возвышаемся выше самих себя. Но надобно заметить, что говорится: //наполняло храм//; потому что, хотя является Ангел, однако же вполне удовлетворяет желанию слабой души, так что, если она не может еще (достигнуть) большего, то дивится уже меньшему, которое видит. Итак то, что под Ним, наполняет храм; потому что, как сказано, когда душа и преуспевает в созерцании, созерцает не то еще, что Он есть, но то, что под Ним. В этом именно созерцании достигается сладость внутреннего покоя. Поелику этого покоя достигается как бы часть некая, а совершенного покоя в настоящее время достигнуть нельзя: то справедливо в Апокалипсисе написано: //бысть безмолвие на небеси яко пол часа// [[new:otkr:08:01|(Апок.8:1)]]. Небо есть душа Проповедника, как говорит Господь чрез Пророка: //небо престол Мой// [[old:is:66:01|(Ис.66:1)]]. И: //небеса поведают славу Божию// [[old:ps:018:02|(Пс.18:2)]]. Итак когда в душе водворяется покой созерцательной жизни, тогда бывает на небе безмолвие; потому что шум земных дел затихает от помышления так, что душа прилагает ухо ко внутренней тайне. Но поелику сей покой души в настоящей жизни не может быть совершенным, то не говорится, что безмолвие на небе продолжалось целый час, но //яко пол часа//, так что и полчаса, кажется, не полные, когда впереди поставлено //яко//; потому что тотчас как только душа начнет возвышаться, и озаряться светом внутреннего покоя, при скоро возвращающемся шуме помыслов она конфузится сама в себе, и сконфуженная лишается света. Итак созерцательная жизнь, которая там (в Апокалипсисе) называется как бы полчасом, у Пророка Иезекииля называется не локтем, но пядию. Вот, возлюбленнейшие братие, желая уяснить причины той и другой жизни, мы чересчур обширно побеседовали. Но для добрых душ, которым любезна для проведения та и другая жизнь, не должно быть утомительно об этом слушать. – Далее следует: //и измери предстение ширину равно трости, и высоту его равно трости//.

Всемогущий Бог, Который ни от великого не расширяется, ни малым не стесняется, говорит о всей в совокупности Церкви так, как бы говорит об одной душе. И часто, что Им говорится об одной душе, то беспрепятственно можно разуметь о всей Церкви в совокупности. Итак широта здания относится к любви, о которой Псалмопевец говорит: //широка заповедь твоя зело// [[old:ps:118:096|(Пс.118:96)]]. Ибо нет ничего обширнее, как принять всех на лоно любви, и не иметь никаких теснот ненависти. Потому что любовь так широка, что в широту своего расположения может принимать даже врагов. Поэтому и заповедуется: //любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас// [[new:lk:06:27|(Лк.6:27)]]. Но нам надобно размыслить и о том, что широта простирается по равности, а высота вверх. Итак широта относится к любви ближнего, а высота к благоговению пред Создателем. Но широта и высота здания измеряется одною тростию, потому именно, что каждая душа, сколько будет широка в любви к ближнему, столько и высока будет в познании Бога. Ибо когда она распространяется вокруг себя любовью, тогда поднимается вверх познанием; и бывает возвышена выше самой себя настолько, насколько простирается около себя любовью к ближнему. А поелику здание, обитаемое Богом, устрояется из Ангельской и вместе человеческой природы, то потому, что Ангельская природа вверху, а человеческая еще на низу, можно разуметь под широтою и высотою ту и другую природу; потому что эта (последняя) живет еще на низу, а та пребывает в горних (селениях). Но та и другая измеряется одною тростию, потому что уничижение людей ведется к равенству с Ангелами. Поэтому написано: //ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть// [[new:mf:22:30|(Мф.22:30]]). И поэтому чрез Иоанна говорится: //в меру человеческу, яже есть Ангела// [[new:otkr:21:17|(Апок.21:17)]]. Потому что человек возводится даже на ту высоту славы, на которой только Ангелы радуются. Итак широта здания такая же, какая и высота; потому что все избранные, которые только подвизаются на земле, некогда равны будут оным блаженнейшим духам.

Но мы между тем обратимся к душе, и всем сердцем искренно возлюбим Бога и ближнего. Расширимся в действии любви, чтобы возвысится на высоту славы. Будем сострадательны по любви к ближнему, чтобы соединиться чрез познание с Богом. Будем уничижать себя на земле до меньшей братии, чтобы на небе иметь равенство с Ангелами; потому что муж, который своим подобием указывает на Искупителя, измерил широту здания одною тростию, и высоту тоже одною тростию. Итак ныне измеряет нравы, обсуживает дела, прозирает помышления, чтобы после дать бесконечное воздаяние, Иисус Христос, Единородный (Сын) Отца, Который с Ним живет и царствует в единении со Святым Духом, чрез все веки веков. Аминь.

//**Беседы на пророка Иезекииля.**//

===== Прп. Ефрем Сирин =====

**И вот, вне храма стена со всех сторон его, и в руке того мужа трость измерения в шесть локтей, считая каждый локоть в локоть с ладонью; и намерил он в этом здании одну трость толщины и одну трость вышины**

См. Толкование на [[old:iez:40:03#prp_efrem_sirin|Иез. 40:3]]

=====Лопухин А.П.=====

**И вот, вне храма стена со всех сторон его, и в руке того мужа трость измерения в шесть локтей, считая каждый локоть в локоть с ладонью; и намерил он в этом здании одну трость толщины и одну трость вышины**

Обозрение храма, естественно, начинается с внешней (//“вне храма”//, букв. “дома”, Вульг. domus), круговой (//“со всех сторон”,// слав. //“крест”//) стены (евр. //хома//, LXX periboloV, “ограда”) его и к ней возвращается в заключении: [[old:iez:42:20|XLII:20.]] Как и храм, стена описывается только со стороны величины своей, причем длина ее указывается в заключении описания храма [[old:iez:42:20|(XLII:20)]], а здесь только ширина и толщина ее. Та и другая были одинаковы, благодаря чему стена должна была казаться очень толстой и большой (почему, а также за сложность ворот ее, пророк называет ее вторично уже //“зданием”, бинъян//, LXX //“предстение”//), т. е. прочно и резко отделять священную область храма от мирского, не закрывая первой от последнего. - Ширина и толщина стены равнялась, как и естественно для этого первого измерения в таинственном храме, только одной единице принятой здесь меры - трости; трость, палка, вероятно, употреблялась везде тогда для таких надобностей, почему и по-ассир. мера - //кону// = евр. //каме//, трость. - Ранее измерения пророк определяет эту единицу меры. Она заключала в себе 6 //локтей//, но локтей не обыкновенных, в 6 ширины руки, а локтей большого, полного и должно быть древнего [[old:2par:03:03|(2 Пар III:3)]] размера, - заключавших в себе, кроме собственно локтя (части руки от локтя до кисти) еще и кисть или ладонь (считавшуюся в 4 пальца ширины: [[old:ier:52:21|Иер LII:21]]), следовательно, локтей в 7 ширины руки. Так и в греч.: en phcei kai palaisth; но слав.: //“в лакоть шестодлнный”//. В Египте и Вавилоне тоже был локоть большой, полный (“царский” в Египте) и меньший, должно быть, постепенно вытеснивший большой; большой в Египте = 52,5 сантим., в Вавилонии 55,5, меньший - 49,5 и 45 (Берт. Креч.). Иезекиилев был приблизительно такого (первого размера), следовательно, был немного более 1/2 метра, а трость = около 3 1/3 метра. Стена такой высоты и ширины походила на длинный одноэтажный городской дом. Но внутри, с храмового двора, она должно быть была ниже на высоту лестницы у ворот (ст. 6).

[<10>]