[<10>] ====== Толкования на Иез. 40:43 ====== ===== Свт. Григорий Двоеслов ===== **И крюки в одну ладонь приделаны были к стенам здания кругом, а на столах клали жертвенное мясо** Что это значит, что закраина столов имеет меру в пядень, если не то, что в пядень рука простирается, и святые отцы и учители проповедуют то, на что простираются дела слушателей? Ибо мы как бы руку простираем, когда расширяем дела свои. Итак пусть говорит всякий учитель, пусть занимает сердце слушающего, пусть потрясает праздную бесчувственность. Когда он расположит слушателей этих к добрым делам, тогда покажет, что он в закраинах имеет пядень. И надобно заметить, что в пядени простираются персты – большой и малый. Что же означается большим и малым перстом, если не большая и меньшая деятельность? Итак пусть столы в закраинах имеют пядень; поелику по проповеди своих учителей надобно трудиться над великим так, чтобы не оставлять без внимания и малого. Так надобно быть внимательным к самым малостям, чтоб не быть ленивым для больших подвигов. Поэтому Истина чрез Евангелие говорит: //горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко одесятствуете мятву, и копр, и кимин, и остависте вящшая закона, суд и милость и веру: сия же подобаше творити, и онех не оставляти// [[new:mf:23:23|(Мф.23:23)]]. Судом, и милостию, и верою указывается на большой перст деятельности. А мятвою, копром и кимином без сомнения указывается на меньший перст. Итак надобно было и это делать, и того не оставлять; потому что, если мы хотим мерить свое дело пядью, то необходимо надобно простирать меньший перст, как большой не должен быть пригибаем. Но хорошо, что когда измеряются закраины столов, и меpa их показывается в пядень, с присовокуплением //в одну//, для того, чтобы в проповеди учителей как единство в вере было удерживаемо, так и единение душ было соблюдаемо на деле, дабы чрез то доброе дело, которое делает один, другой не имел поползновения к злу разногласия. Ибо мы должны творить добрые дела так, чтобы чрез них же соблюдать единодушие с теми, с которыми живем, насколько можем безукоризненно, то есть, не оставляя того, что мы делаем, но предупреждая благими убеждениями то зло разногласия, которого боимся. Так Павел, соблюдая единство в делах своих, предупреждал разногласие, когда видел, что Коринфяне желали уже принять в общение с собою некоего падшего и отлученного от Церкви, говоря: //кого вы в чем прощаете, того и я; ибо и я, если в чем простил кого, то простил для вас от лица Христова, дабы не сделал нам ущерба сатана// ([[new:2kor:02:10|2Кор.2:10-11]], по русск. переводу). Этот именно (сатана) обыкновенно порождает зло из добра, и то, что делается по любви, перевертывает в разногласие. Поэтому (Павел) тотчас присовокупил о нем, говоря: ибо нам не безызвестны его умыслы (Там же, [[new:2kor:02:11|ст. 11]], по русск. переводу). Но тот учитель, который чрез проповедуемое им добро настрояет своих слушателей к правильной деятельности, если не обязывает душ действующих к единомыслию, хотя и имеет пядень в окраинах, но не имеет того единства пядени, о которой сказано. Особенное же внимание надобно обратить на слова, что окраины этих же столов загнуты внутрь. Ибо окраины столов загибаются внутрь тогда, когда учители тайным размышлением о том, что проповедуют, обращаются к совести, когда тонко испытывают самих себя, исполняют ли они то, о чем проповедуют. Когда же говорится, что окраины столов загнуты внутрь; тогда справедливо еще присовокупляется: кругом, чтоб они обсуждали себя не с одной какой-либо стороны, а с другой оставляли самих себя без внимания, но чтобы со всех сторон осматривали самих себя, и, сколько есть сил, старались на деле выполнять все то, чему учат, дабы зиждителям чуждого не быть разорителями своего, если проповедники притворно будут делать добро. О, учитель! – Вот ты служишь уже столом, носишь уже сосуды, уже в сосудах верующих поддерживаешь вес всесожжения и жертвы, но загибай закраину внутрь, т.е. обращай слово к (своему) сердцу. Слушай (сам), что ты говоришь, исполняй сам то, что проповедуешь. Иначе, если ты не радишь об исполнении того, что проповедуешь; то ты для других чрез сеяние готовишь жатву, а сам, не принимая участия в продовольствии, голодаешь. Поэтому написано: //коего жатву голодный поест// ([[old:iov:05:05|Иов.5:5]], по переводу с Латинского подлинника). Жатву же того проповедника, который хорошо говорит, но не делает, снедает голодный, потому что тот, кто алчет xлеба правды и исполняет те заповеди, о которых слышит, а сам тот, кто потрудился в сиянии, не имеет пищи. Поэтому Соломон говорит: //скрыв ленивый руку в недро свое, не возможет принести ко устом// [[old:pr:26:15|(Притч.26:15)]]. Нет такого ленивца, который не думал бы потрудиться поднести руку к устам, или кушать. Но ленивец, даже своей руки не поднимающий к устам, есть тот, кто не хочет исполнять даже того, чему учит. Поэтому о хорошо проповедующих и худо делающих еще говорится: //сыны Ефремовы вооруженные, стреляющию из лука, обратились назад в день битвы// ([[old:ps:077:09|Пс.77:9]], по русскому переводу). Вооружены луком и стреляют из него те, которые предлагают мысли Св. Писания и верными словами истребляют пороки в слушателях; но обращаются назад в день брани, потому что после того, как они во время искушения от пороков обращаются к самим себе, то не хотят и груди своей им противоставить, потому что в борьбе с искушениями они не противостоят им. Поэтому еще говорится: //Ты обратил вспять остриe меча его и не укрепил его на брани// ([[old:ps:088:44|Пс.88:44]], по русскому переводу). Потому что мечом для учителя служит Слово Божие. Поэтому чрез Павла говорится: //и меч духовный, иже есть глагол Божий// [[new:ef:06:17|(Еф.6:17)]]. Итак всемогущий Бог, когда видит, что учитель не хочет исполнять того, что проповедует, тогда в день брани обращает вспять меч своей помощи; потому что в борьбе с искушениями не дозволяет быть для него помощью словам того учения, которое дано от Него. Итак он (учитель) имеет меч, но сей не помогает ему на брани; потому что, когда станет наступать на него противность искушения, тогда он забывает о том слове, которому учил. Ибо вот, например, учитель говорит слово о терпении; по званию своего учительства он вынужден бывает сказать, как надобно соблюдать тepпение против нанесенных обид, против выслушанных поношений. Но когда сам будет затронут или обидою, или поношением; тогда, забыв чему он учил, выходит из самого себя, или в обиде ближнего, или в воздаянии ему больших поношений за поношения. Между тем как ему следует помнить, что он есть стол Божий, окраину должен загибать внутрь, должен исполнять то, о чем проповедует. Потому что написано: //в терпении вашем стяжите души ваша// [[new:lk:21:19|(Лк. 21:19)]]. И еще написано: //учение мужа познается чрез терпение// ([[old:pr:11:11|Притч.11:11]], по буквальному переводу с Латинского подлинника). Итак если доказательством учения служит терпение, то всякой ученый тем более является ученым, чем более будет терпелив. Поэтому-то добрый оный ученик, который видел учителя возносящимся на высоту, по внушению великой любви взывал, говоря: //отче мой, отче мой, колесница Израилева и кучер его// ([[old:4ts:02:12|4Цар.2:12]], по буквальному переводу с Латинского подлинника). Что значит, возлюбленнейшие братие, что Илия называется колесницею Израиля и кучером, если не то, что кучер понуждает, а колесница несет? Поэтому тот учитель, который и нравы народа поддерживает терпением, и учит словами Св. Писания, называется и колесницею и кучером. Колесницею потому, что с терпением несет; кучером потому, что увещанием понуждает. Колесницею потому, что терпит зло; а кучером потому что занимает народ добрыми наставлениями. Но быть может, учитель говорит слово против суетной славы, и дивно внушая, как должно уклоняться ее, чрез эти же самые слова, в которых рассуждает об уклонении от этой суетной славы, желает суетной славы. Итак, если он желает получить то, что запрещает; то он стол, не наклонивший закраины внутрь. Но стол Господень, устроенный из квадратных камней, будет иметь закраину, загнутую внутрь, тогда, когда он научится сам слушать то, что говорит. Потому что написано: //не делайте ничего по ревнивости или по тщеславию// ([[new:fil:02:03|Флп.2:3]], по русскому переводу). И им же знаменитый Проповедник еще говорит: //не ищем славы человеческой ни от вас, ни от других// ([[new:1sol:02:06|1Сол.2:6]], по русскому переводу). Ибо что значит домогательство преходящей славы за труд проповедничества, если не продажа дорогой вещи за дешевую цену? Но в учении слова есть важная опасность; потому что за словом учащих часто последуют похвалы слушающих: и когда учителя от того, что сделались хорошо известными, не хотят уже в словах казаться худшими, тогда слово учения, которое они из любви к всемогущему Богу начали для приобретения душ слушателей, превращают после в труд для приобретения похвал. От этого происходит, что как всякой правильный труд, так слова священного учения, теряют всю цену на суде всемогущего Бога, когда чрез них кто-либо домогается преходящих похвал. Поэтому Иудее чрез Пророка говорится то, что находит в ней самый неосторожный ум, если только после ошибки осторожно обсудит свои помышления: //оливковым деревом обильным, красивым, плодоносным, видным, назвал Господь имя твое. Пo гласу слова загорелся великий огнь на нем, и сожжены кустарники его// ([[old:ier:11:16|Иер.11:16]], по буквальному переводу с Латинского подлинника). Потому что оливковым деревом обильным и красивым, плодоносным и видным Господь называет того, коего или усилие в деятельности одобряет, или святую ревность к словам ведения. Но по гласу слова загорелся огнь на нем, потому что, когда начнут кого хвалить, тогда он, быть может, начинает стыдиться быть меньшим того, за кого его считают, и усиливается быть тем, чем он называется. Ибо глас слова есть одобрение ласкательствующего. Поэтому написано: //иже аще благословит друга утро велиим гласом, от кленущаго ничимже разнствовати возмнится// [[old:pr:27:14|(Притч.27:14)]]. И по голосу молвы загорался великий огонь в ней, потому что большинством прославления возгорается в сердце пламен любви к похвале. Но все кустарники оливкового дерева сгорают; потому что пред очами всемогущего Бога теряют всю цену, как добрые дела, так и умные проповеди, когда происходят уже не от любви к Господу, но от домогательства преходящей славы. Ибо часто к помыслу доброму примешивается помысл недобрый так, что их едва может различать тот самый ум, в котором рождаются эти помыслы. Поэтому славный Проповедник, когда тонко рассуждая, говорил: //слово Божие живо и действенно, и острее всякаго меча обоюдуостраго: оно проницает до разделения души и духа, тотчас присовокупил: до составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечныя// ([[new:evr:04:12|Евр.4:12]], по русскому переводу). Ибо слово Божие различает составы и мозги, потому что различает помышления и мысли сердечные. Потому что чрез составы соединяются кости с костями. И часто бывает, что мы, начав дело с верным помышлением, вдруг уклоняемся к любви похвалы, и делаем ради похвалы то, что начали делать ради истины; потому что помышления соединяются с помышлениями, делаются в духe как бы некоторыми составами. Но кости, соединяемые в составе, имеют мозги. Об этом святой Проповедник яснее сказал, присовокупив: //и судит помышления и намерения сердечныя//. Ибо составы суть наши помышления, а мозги – намерения. И часто бывает, что об одном мы помышляем, а к другому простираем намерение чрез помышление. Например, если бы кто за условленную сумму денег стал защищать дело сироты или вдовы, и входя в Церковь, стал бы говорить Богу в своих молитвах: Ты (Господи) видишь, что я защищаю делo сироты и вдовы: то без сомнения знал бы, о чем помышляет, но не знал бы, к чему стремится его помышление. Потому что об одном он помышляет, а к другому стремится. Он желает не защищения сироты и вдовы, но денежной награды. Уничтожь эту временную награду, и он не станет защищать ни сироты, ни вдовы. Итак слово Божие судит помышления и намерения сердечные; потому что не взирает на то, о чем ты помышляешь сам в себе, но взирает на то, что ты составляешь чрез мозг, т.е. на то, что ты желаешь получить чрез намерения. Итак учителю во время проповеди, как бы столу Божию, остается всегда наклонять закраину внутрь, чтоб или не начинать речи с худым намерением, или не уклоняться к другому желанию по увлечению похвал, когда положит хорошее начало. Но быть может, у учителя есть слово о соблюдении дисциплины. И часто так же случается, что он не умеет выполнять того правила дисциплины, о котором умеет говорить; потому что, или увлеченный чрезмерною ревностью, не умеряет себя кротостию; или, разнежившись чрезмерною кротостию, не воспламеняется надлежащею ревностью против пороков. Ибо мы с особенным вниманием должны обсуживать то, что написано. На сосудах храма между венками и плетениями вычеканены волы и львы и Херувимы, а под волами и львами весовые ремни [[old:3ts:07:29|(3Цар. 7:29)]]. Потому что венки служат символом победы, а плетения – единодушия в согласии; но Херувимами означается полнота ведения. Ибо Священники и Учители между венками и плетениями, т.е. между решимостью на доброе дело, с которою они стремятся к победе, и согласием любви, по которому они не противоречат взаимно друг другу, имеют символы в волах и львах и Херувимах; потому что в полноте ведения, которую они имеют, необходимо соблюдать и кротость волов, и свирепость львов, так как они в проповедуемой ими дисциплине должны быть и воспламеняемы святою ревностию, и растворяемы отеческою любовию. Под ними внизу висят ремни для того, чтоб они те обуздания, которыми связаны сами, заботливо простирали и на подчиненных своих. Ибо висеть ремням под ними значит держать узы стражи для подчиненных. Это правильно соблюдается тогда, когда ни кротость волов не превращается в запальчивость ревности, ни свирепость львов не уклоняется к кротости. Потому что равновесие должно быть таково, чтобы не было перевесу, ни со стороны чрезмерной строгости, ни со стороны милосердия, для того, чтобы, в случае безотчетного прощения вины, виновный еще более не запутывался в виновности; и наоборот, чтобы, в случае непомерного обуздания виновности, исправляемый не делался еще худшим от того, что не видит никакого снисхождения к себе. Итак нечестивым надобно показывать строгость в видимости, а любовь в сердце, для того, чтоб и строгая видимость обуздывала нечествующего, и соблюдение любви не теряло награды за кротость. Вот, когда я говорю, толчет в двери памяти Иосиф, чтобы взойти ему для засвидетельствования того, что я говорю. Известно, что он, рассказывая сон, который он видел о своем возвышении, братиям, возбудил против себя ненависть тем, что пересказал с невинностью ([[old:gen:37:05|Быт. 37:5]] и далее). Этими же братиями он продан Измаилитянам, (там же, [[old:gen:37:21|ст. 21]]); отведенный в Египет, он, по дивному устроению всемогущего Господа, сделался начальствующим над тем же Египтом [[old:gen:41:41|(Быт. 41:41)]]. И когда настал в земле Ханаанской голод, тогда братия прибыли в Египет, нашли Иосифа начальствующим над Египтом, и воздали ему честь земными поклонами [[old:gen:42:07|(Быт. 42:7)]]. И поелику они не могли переменить совета Божия, чтобы не давать чести тому, кого продали: то отдали честь тому, кого продали. Тогда сам муж Божий, исполненный духа правосудия, узнал братьев, не узнанный ими. Но воспомянув о преступлении их, и желая простить оное, решился не воздавать братьям злом за зло, и не оставлять этого зла без исправления. Ибо с подозрительным видом тотчас сказал: //соглядатаи есте, соглядати путей страны сея приидосте. В сем явитеся: тако ми здравия фараоня, не изыдете отсюду// ([[old:gen:42:09|Быт.42:9]], [[old:gen:42:15|15]]). О, какое оружие в сердце! Иноземцы шли, бегая от опасности голода, но продовольствия, которого просили, не получали, и сверх того увидали, что их заподозрили в преступлении. Между тем их ведут в тюрьму, и после трехдневного заключения опять допрашивают с тою же строгостию. Сердце их уже потрясено; они уже воспоминают о вине своей, и говорят между собою: //во гресех есмы брата ради нашего, яко презрехом скорбение души его, егда моляшеся нам, и не послушахом его: и сего ради прииде на ны скорбение сие// [[old:gen:42:21|(Быт.42:21)]]. Но это тронуло сердце Иосифа любовью; он удаляется, слезами омывает то, что должен был делать по правде. Строгим возвращается к братиям, чтоб очистить от виновности мучимые их души. После этого, одного связывают узами, прочие отпускаются с продовольствием, с тем, чтоб они привезли еще одного брата, названного ими меньшим (Там же, [[old:gen:42:34|ст. 34–35]]). После того является брат. Любовь при виде невинного брата потрясала душу; но в видимости оставалась еще строгость, для очищения братьев виновных. Хлеб отсыпается, в мешок младшего брата тайно влагается чаша, после того начинается следствие по воровству [[old:gen:44:02|(Быт.44:2)]]. За ними посылают, чтоб они воротились, приговаривают к рабству того, у кого будет найдена чаша. Ее находят в мешке младшего брата. Вениамина ведут назад, все огорченные братия за ним следуют. О, мучения милосердия! Мучит, и любит. Итак воротившись, они, со слезами падши на землю, просят помилования. Ибо памятуя, что они поручились за него (Вениамина) отцу, они проникались невыносимою cкорбью. Тогда-то скрытая любовь, не имея более силы принуждать себя, выразилась наружу, и проявила слезы свои на лице строгости [[old:gen:45:01|(Быт.45:1)]]. Изчез тот гнев, который был видим, и которого не было; явилось то милосердие, которое было, а не показывалось. Так-то святой муж и простил братиям преступление, и отомстил за него. Так-то он с усилием сдержал милость, для того, чтобы не быть любвеобильным к преступным братиям без отмщения, и не быть строгим без любви. Вот пример дисциплины для того, чтоб уметь, и со строгостию щадить преступления, и с любовью пресекать оные. Но те, которые не имеют духа разборчивости, или отпущают грехи так, что не исправляют, или как бы исправляя бьют так, что не отпущают. Итак учителю, которому необходимо говорить о строгости дисциплины, надобно знать, что он есть стол Божий, и наклонять закраину внутрь, для того, чтобы говоримое для научения бдительно было исполняемо с точностью. Если же он знает за собою какие-либо недостатки, то и о них не должен молчать в проповеди. Потому что место требует того, чтобы говорить. Итак он должен быть согласен со своими словами; и если он не говорит потому, что не исполняет, то должен исполнять потому, что обязан говорить. Поэтому, где он видит себя исполняющим то, о чем говорит, там должен увещевать слушателей и воспламенять сердца их ревностью к добрым делам. Но где видит, что он еще не исполняет того, о чем говорит, там и себя равно должен воспламенять к тем добродетелям, к которым увещевает слушателей, чтоб и сам учился на деле исполнять то, о чем чрез него вещает истина в проповеди. Ибо часто мы, побуждаемые словом учения, из беседы научаемся тому, чего не знаем по опыту; и когда от сознания нашей лености рождается в душе виновность, тогда потрясает ту же самую душу сокрушение, нечаянно родившееся, и она, которая прежде предавалась праздности, не издавая голоса, возбужденная своим голосом вспрядает на дело. Но вот, когда закраина стола простирается на пядень, то есть, когда устами учителя произносится слово против пороков, и сердца слушателей располагаются к добрым делам; тогда многие из тех, которые слушают его, сознают, сколько или какие преступления они учинили; и исповедуя их, приходят к нему же, и со слезами просят его быть очистителем грехов их, чтобы он молитвою загладил те вины, которые открыл проповедью. Поэтому и присовокупляется: **на столах же мяса жертвенныя** (по буквальному переводу с Латинского подлинника). Ибо святые учители, воссылая молитвы к всемогущему Богу за кающихся и исповедающихся грешников, тем, что умоляют о прощении плотской их жизни, служат столами Господними, поддерживающими мяса жертвенные. Но чтобы были такие, за которых, по обращении их и раскаянии, можно было бы молиться, надобно им грешникам проповедовать; и когда они начнут уже оставлять грехи, и поспешат к невинности, тогда необходимо усиливать к ним в устах учителя проповедь, и словом учения своего настоять на некоторых тем крепче, чем, по дознанию (проповедника), глубже они пали, именно зная, что тем большую получит он (учитель) награду великого воздаяния, чем более от тяжких грехов освободит других своими словами. Между тем мне хочется привести слова святого Евангелия, коего священная история возвещает о том, что делается ежедневно, повествуя о чуде, которое совершено было. Ибо когда собрались к Господу народы утомленные и голодные, тогда Господь сказал ученикам: //милосердую о народе, яко уже три дни приседят мне, и не имут чесо ясти. И аще отпущу их не ядших в домы своя, ослабеют на пути: мнози бо от них издалеча пришли суть// [[new:mk:08:02|(Мк. 8:2-3)]]. Народ три дня находится при Господе, когда множество верующих, очищая чрез покаяние содеяные ими грехи, обращается к Богу делом, словом и помышлением. Господь не хочет отпускать их домой голодными, чтоб они не ослабели на пути, именно потому, что обратившиеся грешники ослабевают на пути настоящей жизни, если отпускаются без пищи святого учения в их совести. Итак, чтоб они не ослабевали на пути сего странствования, должны быть питаемы святым увещанием. Но особенного внимания заслуживает вышедшая из уст Истины та мысль, что //мнози от них идалеча пришли суть//. Один поспешил на служение всемогущему Богу, не испытав ничего обманчивого и ничего из плотского повреждения. Он пришел не издалеча, потому что по неиспорченности и невинности был близок. Другой не осквернив себя никаким бесстыдством, никакими преступлениями, но только испытав супружество, обратился к духовному служению. И этот пришел не издалеча, потому что, пользуясь супружеством дозволенным, не блуждал по недозволенному (пути). Но третьи обращаются к покаянию и возвращаются на служение всемогущему Богу, после плотских скверн, четвертые после лжесвидетельств, пятые после воровства, шестые после насилия, седьмые после совершенных убийств: вот они-то именно и приходят издалеча. Ибо чем болеe кто проблуждал в нечестии, тем дальшe ушел от всемогущего Бога. Так как и блудный сын, оставив отца, ушел в дальнюю сторону, в которой пас свиней, потому что питал пороки [[new:lk:15:10|(Лк. 15:10)]]. Итак пусть дается продовольствие и тем, которые приходят издалеча; потому что обратившимся грешникам должна быть доставляема пища святого учения для того, чтоб они возобновляли те силы в Боге, которых лишились в беззакониях. Часто учителям тем необходимее питать их обильнейшею пищею учения, чем тягчайшими пороками обремененные пришли они. И когда они начнут уже сознаваться в учиненных ими преступлениях, и сознаваясь оставлять их и омывать слезами: тогда святым учителям необходимо усердно молится о грехах их, поколику столы Божии поддерживают мяса жертвенные. Сколько раз они это делают, столько раз, тем, что входят в посредничество за чужие грехи, очищают пред очами Божиими свои собственные; потому что оправдываются тою самою любовью, по которой с дивным благочестием они в слезах закалают себя за чужие беззакония. Нe трудно должно быть для учителей проливать слезы за обратившихся грешников, когда и сам Тот, Кто сотворил все, соделавшись человеком, пролил кровь на крест за наши беззакония, Который живет и царствует со Отцем в единстве со Святым Духом Бог, во веки веков. Аминь. //**Беседы на пророка Иезекииля.**// ===== Лопухин А.П. ===== **И крюки в одну ладонь приделаны были к стенам здания кругом, а на столах клали жертвенное мясо** //“Крюки”.// Так по Тарг. переводят //гашефатаим//. К этим крюкам подвешивались жертвенные животные для удаления с них кожи. Но такое значение для настоящего евр. слова сомнительно и не вяжется с контекстом, который говорит исключительно о столах; непонятно и указание меры для крюков, - //“в ладонь”.// Посему лучше с LXX читать слово //сефатам// - “их край”: //“и имеют ограждение// (γεισος, борт, карниз) //мало истесано на длань// (высотою) //внутрьду”// (т. е. на доске стола, а не снаружи ее, вместо евр. //бабаит//, рус. //“к стенам здания”// LXX читали //мибаит//, совнутри). Это “ограждение” не позволяло падать со стола частицам свящ. мяса и литься крови во избежание их попрания. Похоже и Вульг.: labia, губы. Отсюда понятно и дальнейшее замечание: //“а// (= потому что) //на столах клали жертвенное мясо”,// которое впрочем LXX читали совершенно иначе: //“верху же трапезы покров (балдахин) еже покрыватися им от дождя и зноя”//, - необходимый как для жертвы, так и для жрецов, так как часть столов стояла вне здания ворот; да и “притвор ворот”, где стояли остальные столы, мог быть без крыши (ср. ст. 15 по LXX). [<10>]