Ст. 20-25 После всего того, что сделал Иосия в доме Божием, пошел Нехао, царь Египетский, на войну к Кархемису на Евфрате; и Иосия вышел навстречу ему. И послал к нему Нехао послов сказать: что мне и тебе, царь Иудейский? Не против тебя теперь иду я, но туда, где у меня война. И Бог повелел мне поспешать; не противься Богу, Который со мною, чтоб Он не погубил тебя. Но Иосия не отстранился от него, а приготовился, чтобы сразиться с ним, и не послушал слов Нехао от лица Божия и выступил на сражение на равнину Мегиддо. И выстрелили стрельцы в царя Иосию, и сказал царь слугам своим: уведите меня, потому что я тяжело ранен. И свели его слуги его с колесницы, и посадили его в другую повозку, которая была у него, и отвезли его в Иерусалим. И умер он, и похоронен в гробницах отцов своих. И вся Иудея и Иерусалим оплакали Иосию. Оплакал Иосию и Иеремия в песне плачевной; и говорили все певцы и певицы об Иосии в плачевных песнях своих, известных до сего дня, и передали их в употребление у Израиля; и вот они вписаны в книгу плачевных песней.
Смерть Иосии в битве с египетским фараоном, скорбь народа и плачевная песнь пророка Иеремии
Здесь значительно подробнее, чем в 4 Цар XXIII:29–30, изложены обстоятельства гибели Иосии а также даны указания на единодушный плач каким почтила страна, во главе с пророком Иеремией, память лучшего из царей иудейских.
О положении Кархемиса (ст. 20. Onomast. 954) см. замеч. к 4 Цар XXIII:29 (Толков. Библия I, 251) где, впрочем, не назван этот город, и, может быть, не без причины: поражение фараона Нехао Навуходоносором при Кархемисе на Ефрате произошло позже смерти Иосии четырьмя годами — в четвертый год царствования Иоакима иудейского (Иер XLVI:2); в данное же время Кархемис мог не быть и, вероятно, не был целью движения Нехао, вообще направлявшегося лишь к владениям Ассирии (ст. 21), с которой у Египта со времени Сеннахирима военные столкновения не прекращались. Имя Кархемиса не читается здесь (ст. 20) и в принятом греческом т. LXX, а лишь в код. 19, 108 у Гольмеса и в Комплют. Библии; равно как в Вульгате, слав., русск.
Принятый т. LXX, ст. 19, слав.-русск. синод. ст. 20 имеют, в сравнении с евр. т., большую прибавку (в русск. синод. стоящую в скобках), по содержанию соответствующую 24–26 стихам 4 Цар XXIII, по форме несколько отличную от сейчас названного библейского места, но, вероятно, заимствованную из последнего, как дает основание думать очевидно обобщительный характер этой прибавки. В этой прибавке, между прочим, сказано, что Иосия «сжег… идолов и дубравы», LXX: τά καρησίμ. Последнее слово — несомненно, ошибка — вместо κασησίμ (в код. 121, действительно, стоит καδησείμ), служащего (напр. в 4 Цар XXIII:7 по LXX) транскрипцией евр. кедешим блудники и блудницы Астарты-Ашеры, культ которой сосредоточивался в рощах или дубравах (откуда у LXX, слав.-русск. собств. имя Астарта-Ашера нередко заменяется нарицательным άλσος, дубрава). Подобным образом объясняет слово καρησίμ блаж. Феодорит: «полагаю, что Κερεσίμ — (так читает блаж. Феодорит это слово) есть особый вид мантики, потому что стоит в связи с чревовещателями, волхвами и терафимами» (Patrol. С. С. gr. t. LXXX, col. 857–858).
Что касается ссылки Нехао (ст. 21) на волю Божию, побудившую его идти против Ассирии и неминуемо проходить через впадения Иосии, то эта ссылка прямо подтверждается самим свящ. писателем ст. 22 и, кроме того, весьма вероятна сама по себе ввиду исторически известного весьма великого значения оракулов в древнем Египте. Потому что некоторые толкователи (Кейль) справедливо усматривают в этой характерной черте повествования доказательство подлинности его.
О положении Мегиддо см. примеч. к 3 Цар IV:12 Толков. Библия II. Изображение последних минут жизни Иосии (ст. 23–24а) дышит в особенности жизненной правдой (по ст. 22 — с евр. подлинника (гл. гитхаппеш — скрыл себя, изменил вид) Иосия перед сражением переменил одежды свои — вероятно на одежды простого солдата, т. е. употребил то же средство предосторожности,как некогда Ахав, 3 Цар XXII:30) — и трогательной задушевностью. Но с особенной силой последнее свойство выступает в дальнейших замечаниях свящ. писателя (ст. 246–25) о всеобщем плаче народа, столицы и страны по погибшем царе (ср. Зах XII:11). «Такова была добродетель этого царя, что даже пророк Иеремия написал плачевную песнь (συνέγραψε Θρήνον) и передал ее певцам и певицам, чтобы они пели ее, из года в год совершая память его» (Theodoret, Ibid, col. 858).
В приведенных словах блаж. Феодорита признается существование плачевной песни пророка Иеремии в письменном виде. Иосиф Флавий утверждает то же самое и свидетельствует, что это писание существовало в его время: «пророк Иеремия сочинил на смерть Иосии похоронную элегию которая сохранилась по сей день» (Иуд. Древн. X, 5, 1). На этом основании многие древние и новые толкователи (Н. Лира, Михаэлис, Дате, Каловиус и др.) отожествляли элегию пророка Иеремии на смерть Иосии с приписываемой традицией этому же пророку книгой «Плач», в Талмуде называемой Кинот, qinoth (Berach 57bi Baba Ваtra 15а) у LXX: Θρήνοι или Θρήνοι 'Ιερεμίου, как и сборник плачевных песен, певцов и певиц (LXX, слав.: οί άρχοντες καί αί αρχοσαι, князи и княгини) об Иосии называется здесь (ст. 25) Кинот, Θρήνοι. Но такое отожествление не имеет оснований и должно быть оставлено. Строго говоря, в данном месте 2 Пар нельзя видеть указания на существование письменного произведения пророка Иеремии: общее выражение «оплакал» (евр. jeqonen) может обозначать и устное произнесение пророком своей элегии; выражение же (в конце ст. 25) «и вот они вписаны в книгу плачевных песней» может относиться только к тем подражательным элегиям певцов и певиц (о широком развитии у евреев элегии профессиональных певцов и певиц см. Ам V:16; Иер IX:16–19), для которых элегия пророка Иеремии послужила образцом. Но если даже допустить, что в этом сборнике записана была и элегия пророка Иеремии на смерть Иосии, то во всяком случае сборник этот, посвященный памяти царя Иосии, имел содержание, совершенно отличное от книги «Плач», которая вся имеет в виду разрушение Иерусалима и падение Иудейского царства. Таким образом, вместе с другими экзегетами (Grotius, Comel a Lap., Calmet и др.) следует признать, что во 2 Пар XXXV:25 идет речь об особом, отличном от книги Плач произведении пророка Иеремии, до нашего времени не сохранившемся и, подобно многим другим священным еврейским записям, лишь цитируемом в Библии (см. у проф. Гуляева, с. 585, оcобенно у М. Д. Благовещенского, Книга Плач. Опыт исследования историко-экзегетического, Киев 1899, с. 78–83). Сама попытка отожествить два совершенно различных произведения вышла из неправомерного стремления все древние произведения евреев, о которых упоминает история, находить в ветхозаветном каноне; на самом же деле число утраченных древнееврейских сочинений, известных из Библии лишь по имени, очень велико (см. Толков. Библию т. II, с. 419). По характеру и содержанию своему элегии пророка Иеремии и его подражателей на смерть Иосии должны были напоминать сохранившиеся в Библии элегии Давида: на смерть Саула и Ионафана — так называемый «лук», gescheth (2 Цар I:19–27), и на смерть Авенира (2 Цар III:33–34).