В храме были четырехугольные дверные косяки, и святилище имело такой же вид, как я видел
К внутренней отделке храма, вообще ни многосложной, но величественно простой и строго-однообразной, нужно было отнести и мезузат, “дверные косяки” (значение слова очень вероятное, хотя и не несомненное; LXX в разных местах переводят различно), которые вероятно и делили все стены на упомянутые в 17 ст. миддот, обрамленные пространства с изображениями в них херувимов и пальм. В настоящем храме, частнее в святилище (гекал), где стоял пророк (LXX прибавляют - и во Св. Святых: “святое же и храм”) мезузат, косяки были четвероугольные, форма более простая и правильная, чем, пятиугольная, каковую имели теже орнаменты Соломонова храма (3 Цар VI:31). LХХ приписывают эту форму не косякам, а самим дверям: “святое же и храм” anaptussomenoV tetragwna, открываегся четыреугольником, слав. “отверзаем на четыри страны”. И этот стих заканчивается неясным выражением: “и святилище имело такой же вид, как я видел”; букв. “и лице святого видение как видение”. Выражение, как будто желая ограничить данное только что описание дверных косяков святилища, может, по-видимому, иметь тот смысл, что фасад (“лице”) Святаго Cвятых (“святаго” в особенном и преимущественном смысле, противоположном, гекал, вообще храм и, в частности, святилище) едва выступал пред взором пророка, имел такие неясные очертания, какие обыкновенно имеют предметы видений и какие не позволяли пророку составить представление и описать с достаточной ясностью такой частности на этом фасаде, как дверные косяки. LXX относят выражение к след. стиху: “пред лицем святых видение яко зрак требника древяна”.