Для чего написано сказание о Руфи? Во-первых, ради Владыки Христа; потому что от Руфи произошел Он по плоти. Почему и божественный Матфей, пиша родословие, миновал знаменитых добродетелию жен, Сарру, Ревекку и других, упомянул же о Фамари, о Рааве, о Руфи, и даже о жене Урииной, вразумляя сим, что единородный Божий Сын вочеловечился ради всех человеков, и Иудеев, и прочих народов, и грешных и праведных. Ибо Руфь была Моавитянка, а Вирсавия противозаконно вступила в союз с царем. Раав же была блудница, но верою улучила спасение; ею же сияет и Фамарь. Не по сластолюбию имела она общение с свекором, но видя, что не хочет он сочетать с нею сына, восхитила семя, чтобы произрастить благословение. Посему после этого семени не прияла другого, но возлюбила безбрачную жизнь. Всякому же можно видеть, что и Руфь, по благочестью оставив родителей, последовала за свекровью. Сказано: «рече Руфь, не буди еже оставити тебе, или обратитися мне от тебе, но идеже идеши, пойду, и идеже водворишися, водворюся: людие твои, людие мои: И идеже аще умреши, умру, и тамо погребуся: тако да сотворит мне Господь, и сия да приложит, яко смерть разлучит между мною и тобою» (Руф.1:16–17). И говорила сие неоднократно, когда свекровь увещавала ее возвратиться к родителям. Ибо Ноемминь говорила невесткам: «обратитеся дщери мои, вскую идете со мною? Или еще мне сынове во утробе моей, и будут вам мужи? Возвратитеся убо дщери мои, яко состарехся, и не буду мужу, аще же бых и рекла, яко у мене есть надежда, да буду мужу, и рожду сыны, вы ли пождете их, дóндеже возрастут? и вы ли удержитеся, да не будете иному мужу? Ни, дщери мои, яко горько бысть мне паче вас, яко изыде на мя рука Господня» (Руф.1:11–13). Не ношу я во утробе, говорит Ноемминь, чтобы дождаться вам вступления в брак с рожденными мною; не могу вступить и в замужество по старости, чтобы дожидаться вам моего брака, рождения мною детей и их возраста, потому что постиг меня Божий гнев. Поэтому, хотя и ради Владыки надлежало быть написанным сказанию о Руфи; однакоже история сия и сама по себе достаточна к тому, чтобы принести всякую пользу умеющим пользоваться подобными повествованиями; потому что описывает нам тяжкие несчастия и достохвальное терпение Ноеммини, целомудрие и любовь к свекрови невесток ея, преимущественно же Руфи, которая, по сердечному благочестью и в память супруга, престарелую и дряхлую женщину предпочла родителям. Но показывает нам также история сия и добродетель Вооза. Ибо не только с щедростью уделял Руфи плоды, но и утешал ее словами, сказав: «не ходи дщи собирати на ниву ину: но зде прилепися к отроковицам моим» (Руф.2:8). Повелев же ей и есть и пить с жателями, присовокупил: «возвещением возвестися мне, елика сотворила еси со свекровию твоею по умертвии мужа твоего, и како оставила еси отца твоего и матерь твою и землю рождения твоего, и пришла еси в люди, ихже не ведала от вчера и третияго дне. Да, воздаст Господь дело твое, и да будет мзда твоя исполнь от Господа Бога Израилева, к Нему же пришла еси уповати под крилома Его» (Руф.2:11–12). Благословение сие исполнилось, потому что прияла она полную мзду от Господа, соделавшись праматерью Благословения народов. И Вооз не только уделял ей пищу, но и сам потрудился услуживать ей, не другому велев подавать ей, но сам изготовив пряжмо [Тесто из ячной муки] и хлебы, подносил ей в великом обилии; потому что Руфь, насытившись, избытки отнесла свекрови, и та с благопризнательностью воздала благословениями отсутствующему благодетелю. Ибо сказала: «да будет благословен познавый тя» (Руф.2:19); потому что насытил тощую душу, как сотворил он, сделав это, то есть, не на твою нищету воззрел он, но на Законодателя, который повелел прилагать всякое попечение о вдовицах.
В ряду исторических книг Ветхого Завета после книги Судей в греческой (LXX), латинской (Vulg.) и славяно-русской Библии помещается книга Руфь (LXX: Ρούθ, Vulg.: Ruth) «Восьмая книга Ветхого Завета, Руфь, называется так потому, что содержат историю Руфи. Руфь была родом моавитянка; но отказавшись от родства и отеческого суеверия, она обратилась к истинному Богопочитанию и переселилась в Вифлеем Иудейский; там сочеталась браком с Воозом, из колена Иудина. От нее производится родство Давида таким образом: Вооз от Руфи родил Овида, Овид - Иессея, Иессей - Давида» (Синопсис Афанасия). В еврейской же Библии кн. Руфь стоит в третьей части ветхозаветного канона - в разделе агиографов, «кетубим», занимая в ряду их пятое место (после кн. Псалмов, Притчей, Иова и Песни Песней). Последнее положение кн. Руфь в Библии, надо думать, было первоначальное; помещение ее в греческой Библии между книгами Судей и Царств могло быть вызвано тем, что описанное в ней происшествие относится ко времени Судей, а по указанному отношению Руфи к Давиду книга является, по блаж. Августину (Xрист. наука, кн. 2, гл. 13), началом или преддверием к книгам Царств, изображающим историю царского дома Давидова; притом присоединением книги Руфь к кн. Судей (как кн. Плач Иеремии к кн. Пророка Иеремии) достигалось общее число книг Ветхого Завета 22 (равное числу букв еврейского алфавита), принимаемое И. Флавием («О древности иудейского народа» - Против Апиона I, 8), иудейскою синагогою и некоторыми учителями церкви (Ориген, блаж. Иероним, св. Епифаний) [В новое время, между другими, известный историк еврейской литературы Густав Карпелес признает, что «рассказ о Руфи» (т. е. книга Руфь) с самого начала входил в книгу Судей (составляя заключительную часть ее повествований), и что только впоследствии книга Руфь подверглась отделению от нее и включению в состав агиографов. Г. Карпелес. История еврейской литературы. Перев. под ред. А. Я. Гаркави Т. I. СПБ. 1896, с. 41 и 50. Но легче понять обратное - перенесение кн. Руфь из ряда агиографов в раздел исторических книг, чем предполагаемое здесь искусственное отделение части (рассказ Руфи) от целого (кн. Судей) с произвольным перенесением первой в 3-ю часть ветхозаветного канона].
Xарактерное отличие книги Руфь от других книг библейских состоит в том, что содержание одинаково чуждо как основному руслу исторической жизни Израиля, изображаемой в исторических и пророческих книгах Ветхого Завета, так и вдохновенному умозрению и священно-лирическому излиянию вечных чувств человеческого сердца в книгах учительных (Псалмы, Притчи, кн. Иова, Песнь Песней, Екклезиаст): книга Руфь переносит читателя в тесный круг древнееврейской семьи, необычайно живо и привлекательно изображая судьбу, испытания и нужду, а равно добродетели и конечное прославление главного действующего лица - моавитянки Руфи, через брак с вифлеемлянином Воозом вошедшей в народ Божий и удостоившейся быть прабабкой царя Давида. По характеру содержания, по отчетливости характеристик и способу изложения книга Руфь напоминает разве некоторые сцены из жизни патриархов книги Бытия; по внешней форме ее справедливо называют древнееврейским рассказом из сельского быта, идиллической семейной картиной, полной самой искренней простоты и наивности. При всем том кн. Руфь в двух пунктах соприкасается с общеизраильской историей: в исходном пункте рассказа - удалении еврейской семьи вифлеемлянина Елимелеха в землю моавитскую вследствие постигшего страну евреев голода (I:1-2), а еще более - в конечном - родословии царя Давида (IV:17-22) - в конце книги (ср. 1 Пар II:5-10), какое родословие со включением имени Руфи внесено и в евангельское родословие Господа (Мф I:4-6). Эта историческая черта книги - связь с генеалогией Давида (нарочито оттеняемая в IV:17) - была причиной внесения книги Руфь в ветхозаветный канон; а так как Давид был праотцом Иисуса Xриста и родословие Давида есть необходимая часть родословия Спасителя, то очевидна важность книги Руфь и с новозаветной точки зрения, со стороны исторических основ христианства. В этом смысле блаж. Феодорит на вопрос «для чего написано сказание о Руфи?» отвечает: «во-первых, ради Владыки Xриста; потому что от Руфи произошел Он по плоти. Почему и божественный Матфей, пиша родословие, миновал знаменитых добродетелию жен Сарру, Ревекку и других, упомянул же о Фамари, о Рааве, о Руфи и даже о жене Урииной, вразумляя сим, что единородный Божий Сын вочеловечился ради всех человеков, и Иудеев, и прочих народов, и грешных и праведных» (Отв. на вопр. I на книгу Руфь, рус. пер., М., 1855. с. 313, ср. блаж. Иеронима Стридонского. Четыре книги толкований на Евангелие Матфея. Творен., ч. 16-я рус. перев. Киев. 1901, с. 7). Вместе с тем, по блаж. Феодориту, «хотя и ради Владыки надлежало быть написанным сказание о Руфи, однако же история эта и сама по себе достаточна к тому, чтобы принести всякую пользу умеющим пользоваться подобными повествованиями; потому что описывает нам тяжкие несчастия и достохвальное терпение Ноемини, целомудрие и любовь к свекрови ее невесток, преимущественно же Руфи, которая, по сердечному благочестию и в память супруга, престарелую и дряхлую женщину предпочла родителям. Показывает также история сия и добродетель Вооза» (вопр. I на кн. Руфь, с. 314-315). Вообще, «изложение и композиция в этом рассказе просты и наглядны, отличаются таким эпическим тоном, что совершенно ошибочно и неосновательно относить сочинение книги к имевшему преимущественно законодательный характер времени после плена, так как ведь все в ней ясно свидетельствует о первоначальной поре еврейской семейной жизни». Так напрасно усматривали в книге Руфь тенденцию поддержать обязательность левиратного (ср. Втор XXV:5-10) брака (Benary, De hebraeorum leviratu, 1835; Веrtholdt, Enleitung…): если и действительно брак Руфи с Воозом (II:20; IV:10-17) был левиратным (лат. levir - деверь) в древнееврейском смысле (Быт XXXVIII:7-11 и д., ср. Втор XXV:5-10) - хотя, строго говоря, он не может быть назван так, потому что Вооз не был братом умершего мужа Руфи, - то во всяком случае эта черта является совершенно случайной в повествовании книги и с главной нитью рассказа в существенной связи не стоит. Равным образом нельзя видеть в книге Руфь со многими исследователями (Geiger, Urschrift u. Übersetzungen der Bibel, 1857, s. 49 ff, Bertholet, Stellung der Israelten z. Fremden, s. 145 ff; Graetz, Geschichte der Iuden II, 2, s. 136 ff; Nowack, Handkommentar z. Alen Test. Richer - Ruth, 1900, s. 184-185 и др.) протест против послепленного ригоризма Ездры (1 Езд IX-X гл.), Неемии (Неем XIII:23 и д.) и их единомышленников, не допускавших браков иудеев с инноплеменницами, причем, предполагается, пример великой праматери великого Давида, Моавитянки Руфи был наилучшим обличением неправоты тех ревнителей буквы закона (Втор XXIII:4; Исх XXXIV:16). Но, независимо от искусственности предположения такого протеста, послепленное написание книги Руфь невероятно уже по самому, выше показанному, характеру ее содержания и изложения; не доказывают столь позднего происхождения книги Руфь и помещение ее в 3-й части ветхозаветного канона (вопреки мнению Uatke, Histor. - Kritisch. Einleitung in d. A. T., 1886, 438 ff. и др.), так как в этой части находятся книга Псалмов, Притчей и др. допленного происхождения, как не доказывают того и встречающиеся в еврейском тексте книги халдеизмы, имеющие место и в древнейших библейских книгах. Напротив, за древнее происхождение книги Руфь, именно при первых царях еврейских, говорят следующие данные самой книги: 1) образ выражения I:1 (ср. Суд 19:1) «в те дни, когда управляли судьи…» показывает, что происшествия, описываемые в книге из времени Судей, не слишком далеко отстояли от времени священного писателя книги; 2) родословие в IV:17-22 доводится только до Давида; если бы написание книги относилось к более поздней эпохе периода царей, то ничто не мешало бы внесению имен царственных потомков Давида (после же плена вообще не было смысла в изображении родословия одного Давида); 3) только в отношении Давида имел значение подробный рассказ книги о праматери Давида; не без основания указывают при этом на случай из жизни Давида 1 Цар XXII:1-3 (во время преследований Cayла Давид помещает своих отца и мать у Моавитского царя), показывающий, что воспоминание о Моавитском происхождении праматери Давида было свежим как у него самого, так и у его современников. Авторитет LXX-ти, поместивших книгу Руфь в библейском кодексе непосредственно за книгою Судей и перед 1 кн. Царств, а равно и свидетельство Талмуда (тракт. Baba-Batra 14, b.), что писателем книги Руфь был Самуил, убеждает нас, что «написание книги принадлежит времени царя Давида и сделано одним из бывших тогда пророков» [Проф. А. А. Олесницкий. Руководственные о священном писании Ветхого и Нового Завета сведения из творений отцов и учителей Церкви. Спб. 1894 г., с., 43].