Ст. 23-28 «бла­го да будет Римлянам и народу Иудейскому на море и на суше навеки, и меч и враг да будут далеко от них! Если же настанет война пре­жде у Римлян или у всех союзников их во всем владе­нии их, то народ Иудейский должен ока­за­ть им всем сердцем по­мощь в войне, как по­требует того время; и вою­ю­щим они не будут ни да­вать, ни доставлять ни хлеба, ни оружия, ни денег, ни кораблей, ибо так угодно Римлянам; они должны исполнять обязан­ность свою, ничего не по­лучая. Точно так же, если пре­жде случит­ся война у народа Иудейского, Римляне от души будут по­могать им в войне, как по­требует того время, и по­мога­ю­щим в войне не будут да­вать ни хлеба, ни оружия, ни денег, ни кораблей: так угодно Риму; они должны исполнять свои обязан­ности – и без обмана».

Текст мирного договора начинается обычной в таких случаях римской формулой, выражающей благожелание договаривающимся сторонам: κάλως γένοιτο… и т. д. — «благо да будет…!» Затем следуют пункты — по одному на каждую договаривающуюся сторону приблизительно одинакового содержания (24–26 ст. относительно римлян, 27–28 ст. относительно иудеев). — Суть договора в том, что та и другая сторона — во-первых, обязывались помогать друг другу во время войны; во-вторых, делать это — не требуя в помощь себе от воюющей стороны ни хлеба, ни орудия, ни денег, ни кораблей. Таким образом, иудеи стали «союзниками» римлян, подвергнув себя участи всех других римских союзников, кончавших обыкновенно подчинением игу римлян. Это было ошибкой Иуды, хотя, быть может, неизбежной и вынужденной трудными обстоятельствами. Впрочем, совершенно верно замечают некоторые, что если бы Иуда постарался лучше проверить слухи о римлянах и убедился бы, что под видом дружбы они коварно порабощают своих союзников, то, конечно, никогда бы не пожелал никакого союза с римлянами. Этот союз находят небезупречным и в другом отношении: он показывает, как далеко отошло это время «народа Божия» от лучших времен его древности, и как новейшие порывы его стояли ниже чистого одушевления этой древности: при пророках этот способ самозащиты был бы решительно опротестован. Впрочем, Иуда не дожил до формального заключения союза, или, по крайней мере, не дождался возвращения своих послов из Рима, положив «душу свою за люди своя» в последней битве с Вакхидом.