[<10>]

====== Толкования на Деян. 23:1 ======

===== Свт. Иоанн Златоуст =====

Ст. 1-5 **Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня. Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам. Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня. Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь? Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь**

Что же он говорит? "**Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня**" [[new:act:23:01|(Деян. 23:1)]]; т. е. я не сознаю за собою ничего, чем бы оскорбил вас, или сделал бы что-нибудь, достойное этих уз. Что же первосвящен­ник? Ему следовало пожалеть, что в угодность им (Павел) был несправедливо заключен в оковы; а он еще более оже­сточается и приказывает бить его, как видно из следующего: "**первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам**". Хорош поступок, кроткий архиерей! "**Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня. Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь? Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь**".

Некоторые говорят, что он, зная, сказал такую укоризну; но мне кажется, он вовсе не знал, что это – первосвященник; иначе почтил бы его. Потому он и оправдывается, как ви­новный, и говорит: "**начальствующего в народе твоем не злословь**". Что же? – скажут. Если бы это был даже не начальник, то разве можно было просто оскорблять другого? Нет, напротив, терпеть, когда наносят оскорбление. Достойно внимания, почему тот, кто в другом месте говорит: //"злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим"// [[new:1kor:04:12|(1 Кор. 4:12)]], здесь поступает напротив, и не только уко­ряет, но и угрожает. Нет, ни того, ни другого он не сде­лал. Кто тщательно рассмотрит, тот увидит, что это более слова дерзновения, нежели гнева. С другой стороны он не хо­тел подвергнуться презрению тысяченачальника. Если этот не осмелился бичевать его и хотел предать иудеям, то, когда слуги стали бить его, тогда он явил еще большее дерзно­вение; обратился не к слуге, но к самому повелевшему. Сказав: "**стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону**", он как бы так сказал: ты виновен и достоин тысячи ран. Смотри, как народ был поражен его дерзновением. Им сле­довало бы прекратить все; а они еще более неистовствуют. Он приводит слова закона, желая показать, что не из страха и не потому, что он не был достоин такого повеления, он выра­зился так, но повинуясь и в этом случае закону. Я совер­шенно убежден, что он не знал, что это – первосвященник; он возвратился сюда после долгого отсутствия, не часто обра­щался с иудеями и видел его среди множества других; между многими другими разными людьми первосвященник мог быть не замечен. И самым ответом своим, мне кажется, он по­казывает, что он повинуется закону и потому оправдывается.

"**Павел, устремив взор на синедрион, сказал**", говорит, "**мужи братия**". Здесь выражается его дерзновение и неустрашимость. Но, смотри, какова их злоба. "**Первосвященник же Анания**", продолжает (писатель), "**стоявшим перед ним приказал бить его по устам**". За что бьешь его? Что оскорбительного ска­зал он? О, бесстыдство, о, дерзость! "**Тогда**", говорит, "**Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная**". Вот дерз­новение: обличает его в лицемерии и беззаконии; после того он и смиряется. В недоумении первосвященник не осмели­вается ничего сказать, но бывшие при нем не вынесли дерзно­вения (Павла), видели его готовым идти на смерть, и не вынесли. "**Я не знал**", говорит, "**что он первосвященник**". Следовательно, укоризна произошла от неведения. Если бы это было не так, то тысяче­начальник, взяв его, удалился бы, не промолчал бы, или пре­дал бы его им.

Отсюда видно, что он добровольно терпит все, что тер­пит; и оправдывается пред ними из повиновения закону, а не из желания показать им свои достоинства; потому он сильно и укорил их. Таким образом он оправдывается для закона, а не для народа; и справедливо, – ведь бить человека, не сделав­шего никакого оскорбления и притом невинного, беззаконно. Сказанное им не есть оскорбление; иначе иной назвал бы оскорблением и слова Христа, когда Он говорит: //"горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам"// [[new:mf:23:27|(Мф. 23:27)]]. Да, скажете, если бы он сказал это прежде, нежели потерпел битье, то слова его были бы не от гнева, но от дерзно­вения. Но я показал причину: он не хотел подвергнуться пре­зрению. Так и Христос нередко укорял иудеев, когда был оскорбляем, например, когда говорил: //"не думайте, что Я буду обвинять вас"// [[new:in:05:45|(Ин. 5:45)]]. Но это не оскорбление – да не будет. Смотри, с какою кротостью (Павел) обращается к ним: "**я не знал**", го­ворит, "**что он первосвященник**"* Сказав это, он не остановился, но, желал показать, что говорит без насмешки, присовокуп­ляет: //"начальствующего в народе твоем не злословь"// (ср. [[old:ish:22:28|Исх. 22:28]]). Ви­дишь ли, как он еще признает его начальником?

Будем и мы учиться его кротости, чтобы в том и другом нам быть совершенными. Великое нужно старание, чтобы знать, в чем состоит первая и в чем последнее; старание необходимо потому, что с этими добродетелями смешиваются пороки, с дерзновением – дерзость, с кротостью – малодушие.

//**Гомилии на Деяния Апостолов.**//

===== Блаж. Феофилакт Болгарский =====

Ст. 1-5 **Воззрев же Павел на сонм, рече: мужие братие, аз всею совестию благою жителствовах пред Богом, даже до сего дне. Архиерей же Ананиа повеле предстоящым ему бити его уста. Тогда Павел рече к нему: бити тя имать Бог, стено повапленая: и ты седиши судя ми по закону, преступая же закон велиши, да биют мя. Предстоящии же реша: архиерею ли Божию досаждаеши? Рече же Павел: не ведах, братие, яко архиерей есть: писано бо есть: князю людий твоих да не речеши зла**

**Воззрев же Павел на сонм**. Говорит уже не к народу и не к толпе. **Аз всею совестию благою жителствовах**, то есть, не сознаю себя, в своих поступках, ни в чем виновным пред вами и достойным этих уз. **И ты седиши судя ми по закону, преступая же закон велиши, да биют мя. Преступая же закон**, то есть, будучи виновен в беззаконии; как бы говорит: будучи достоин весьма многих наказаний. **Архиерею ли Божию досаждаеши? Не ведах, яко архиерей есть**. Как же ты говорил: **и ты седиши судя ми по закону**? Да, Павел принимает вид, что не знает; но это было не вредно, а полезно для слушателей. Но я очень убежден, что Павел действительно не знал, что Анания – архиерей; так как он (Павел) прибыл недавно во Иерусалим, с иудеями не обращался и видел Ананию среди многих других лиц. Да среди многих и разнообразных лиц архиерей был и незаметен. **Стеной же повапленой** называет его потому, что хотя Анания принимал светлый образ человека, который, как бы защищает закон и судит по закону, но мысль его была полна беззакония. Поэтому Павел и изобличает в нем лицемерный вид наружного расположения к закону.

//**Толкование на Деяния святых Апостолов.**//

===== Лопухин А.П. =====

**Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня**

**Устремив взор на синедрион** – со спокойною совестью и решительною уверенностью в своей правоте.

**Мужи, братия** – без прибавления к сему //"и отцы"//, или //"начальники народа"//, как в других случаях (ср. [[new:act:22:01|Деян. 22:1;]] [[new:act:04:08| 4:8;]] [[new:act:07:02|7:2]]). В высоком сознании своего апостольского достоинства Павел ставит себя как бы наравне с этими старейшинами народными, показывая, что и узы не лишают его этого достоинства и правоты пред судящими его.

[<10>]