[<10>]

====== Толкования на Лк. 10:36 ======

===== Блж. Феофилакт Болгарский =====

**Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам**

См. Толкование на [[new:lk:10:29#blzh_feofilakt_bolgarskij|Лк. 10:29]]

===== Прот. Иоанн Бухарев =====

Ст. 36-37 **Кто убо от тех триех ближний мниттися быти впадшему в разбойники? Он же рече: сотворивый милость с ним. Рече же ему Иисус: иди, и ты твори такожде**

**Кто убо от тех триех** (из сих троих) и пр. Этим вопросом Господь заставляет самого книжника ответить на вопрос, который он предложил Ему: Кто мой ближний? **Сотворивый** (оказавший) **милость с ним** (ему), т. е. самарянин. Законнику трудно было произнести слово самарянин, поэтому так и ответил он Господу. Таким образом, законник сам решил вопрос: кто ему ближний, решил, несомненно, верно, не так, как прежде думал – ошибочно. Оказалось, что, по учению Христову, ближний нам – всякий человек, даже ненавистник, враг наш. **Иди и ты твори такожде** (поступай так же), т. е. оказывай милость всем страждущим и нуждающимся в милосердии, без разбора, кто бы они ни были: тогда и ты будешь ближний всем, и тебе будут ближние все.

Притча о милосердом самарянине имеет еще следующий смысл: под видом пострадавшего от разбойников представляется вообще человек в его греховном состоянии; под именем священника и левита – ветхий закон с его служением, бывший не в состоянии доставить человеку всю помощь ко спасению, а под именем самарянина – Христос Спаситель, Который подал нам животворное врачевство Святых таинств. (Сл. митроп. Филарета).

//**Толкование на Евангелие от Луки.**//

===== Лопухин А.П. =====

Ст. 36-37 **Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же**

Теперь Христос, по-видимому, должен бы сказать законнику: «видишь из примера самарянина, кто твой ближний? Это всякий человек, к какой бы нации он ни принадлежал». Но Господь не так ставит дело. Вопрос о том, кто ближний каждому из нас, Господь оставляет в стороне, как вполне ясно решенный приведенным выше рассказом. Он дает законнику другой вопрос – не теоретический, а практический: кто из трех прошедших мимо раненого оказался ему «ближним», т. е. кто исполнил в отношении к нему требование любви, которое внушает закон всем и каждому? На этот вопрос законник должен был отвечать так: «оказавший ему милость» (прямо сказать – «самарянин» ему не хотелось...). Господь тогда отпускает его, советуя поступать подобно самарянину. Таким образом Господь уходит с почвы теоретических рассуждений и споров, которым, конечно, и конца бы не было, и сводит весь вопрос к тому, как естественное чувство человека решает вопрос поставленный законником.

Отцы и учители Церкви отдельным пунктам этого рассказа о милосердом самарянине придавали особый таинственный смысл. Так, «некоторый человек», по их толкованию, – это Адам, Иерусалим – рай, Иерихон – мир, разбойники – демоны, священники – закон, левит – пророки, самарянин – Христос, осел – тело Христово, гостиница – Церковь, хозяин – епископ, два динария – Ветхий и Новый Завет, возвращение – второе пришествие (см., например, у Феофилакта). Таким образом, по толкованию отцов Церкви, здесь изображается подвиг Воплотившегося Сына Божия, поднятый Им для спасения человеческого рода. (Подробное раскрытие этой мысли см. у Тренча. Притчи Господа нашего Иисуса Христа, изд. 2-е, с. 268–272.)

В рассказе о милосердом самарянине Господь имел целью показать законнику «на великую бездну, разделяющую знание и действия, на то, как мало отвечала сама жизнь его нравственному понятию о любви к ближним» (Тренч, с. 274). Тот, кто спрашивал: «кто мой ближний», кто желал для себя предварительно полного изложения обязанностей к ближнему, тот обнаруживал тем самым, как мало он понимает любовь, сущность которой состоит в том, что она не знает никаких пределов, кроме своей невозможности идти далее (там же, с. 261).

Обыкновенно принято этот рассказ о милосердом самарянине называть притчею. Но, собственно говоря, этот рассказ не подходит под категорию притч. Притчу еще нужно изъяснять, применять содержащийся в ней случай к тому вопросу, о котором идет речь. Такова, например, притча о сеятеле, о зерне горчичном и т.д. Здесь же никакого объяснения и не требуется. Господь просто берет случай, весьма возможный, поучительность которого ясна всем и каждому и делает этот случай уроком истинного милосердия. Это, так сказать, примерный рассказ о том, в чем состоит настоящая любовь к ближнему.

Еще вопрос. Не одно ли и то же представляет собой разговор с законником у евангелиста Луки и у Матфея ([[new:mf:22:35|Мф.22:35]] и сл.; ср. [[new:mk:12:28|Мк.12:28]] и сл.)? Нет, это совершенно разные события. Различны они по времени, месту, поводу и самому приводящему места из Писания лицу, а также и по другим некоторым частностям описания. 

[<10>]