Сего же о себе не рече, но архиерей сый лету тому, прорече, яко хотяше Иисус умрети за люди
См. Толкование на Ин. 11:49
Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ
См. Толкование на Ин. 11:49
Сего же о себе не рече, но архиерей сый лету тому, прорече, яко хотяше Иисус умрети за люди
Евангелист, пересказывая последние слова Каиафы, замечает, что они изречены им не от себя, а по некоему вдохновению и что в них, без нарушения мысли первосвященника, можно видеть разительное предсказание о спасительной для всего рода человеческого цели смерти Христовой, ибо, продолжает евангелист, Иисусу действительно, по предопределению свыше, надлежало умереть не только за народ (иудейский), но и чтобы рассеянных чад Божьих (язычников, уже предназначенных к чадству Божьему) собрать воедино.
И такое прорицание вышло из уст первейшего врага Иисусова, Его убийцы!.. Вышло потому, как замечает святой Иоанн, что Каиафа был на то время первосвященником; а кому приличнее произнести суд о цене жертвы, как не первосвященнику? – «Каиафа, – по глубокому выражению одного пастыря Церкви, – прозвучал в этом случае, как колокол, в который на тот день надлежало благовестить». Луч как бы высшего озарения отразился на мгновение в мрачной душе саддукея, как луч солнца отражается в мутной и зловонной воде, не теряя своей чистоты и силы.
Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа.
Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ
См. Толкование на Ин. 11:49
Сего же о себе не рече, но архиерей сый лету тому, прорече, яко хотяше Иисус умрети за люди
См. Толкование на Ин. 11:50
Ст. 51-52 Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино
По замечанию евангелиста, Kаиафа эти слова произнес не только по своему личному ограниченному соображению, а вопреки своему желанию явился в этом случае пророком, предсказав, что Христос «умрет за народ», т. е. во благо народа, чтобы, так сказать, доставить народу истинное благо – искупление от грехов, которое могло быть приобретено только смертью Христа.
Евангелист рассматривает слова Kаиафы как пророчество потому, что Kаиафа в тот год был первосвященником. Это замечание евангелиста толкуют различно. Одни думают, что евангелист считал первосвященника органом божественного откровения и выражение «на тот год» понимают в смысле общего определения «в это время». Другие же полагают, что евангелист не мог не знать, что во втором храме уже не было «урима» и «туммима», посредством которых первосвященник узнавал волю Божию и являлся, таким образом, органом божественного откровения. По мнению этих толкователей, Иоанн рассматривал Kаиафу как приносителя жертвы в праздник очищения. В этот праздник ему предстояло принести жертву за грехи всего народа, и Бог таинственным внушением указал ему истинную жертву, которая должна очистить грехи народа и всего человеческого рода («рассеянных чад Божиих»). Такой жертвой и должен был явиться Христос. Из этих двух толкований более естественным представляется первое. Если же Kаиафа и не имел «урима» и «туммима», то все же он был в глазах Иоанна представителем Церкви Божией, жизнь которой в то время еще не окончилась, и, следовательно, он мог служить даже вопреки своему желанию орудием божественного откровения, каким и явился в настоящий раз. Пусть его пророчество осталось непонятым членами синедриона, к которым он обратился с речью, все же это стало известным и впоследствии приводилось, очевидно, в христианских общинах как доказательство того, что искупительная смерть Христа была предвозвещена и устами представителя иудейской Церкви.