Ст. 8-9 Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем. И жег людей сильный зной: и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу
Может быть, и чувственным солнечным зноем будут опаляемы люди, когда человеколюбец Бог обуздает Ему непокоряющихся уздою и удилами (Пс. 31, 9), чтобы они обратились к покаянию, хотя впадшие в глубину зол и будут злобою разума и воли направляться не к обращению, но к хулению. А может быть, солнцем обозначается течение дня, во время которого достойные наказания будут опаляемы зноем искушений, чтобы чрез испытание скорбей возненавидели виновника их - грех. Но безумные, не сознаваясь в своих прегрешениях и падениях, изощряют язык свой против Бога, как видим сие и ныне, на тех, которые, быв опечалены неисчислимыми, окружающими нас бедствиями от рук варварских, обвиняют Божественную благость, что она соблюла столько бедствий для нашего рода.
Толкование на Апокалипсис.
Четвертый ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем
Гонители Церкви, пылающие, подобно солнцу, старающиеся иссушить семя слова Божия, в будущем сами будут гореть в геенне огненной. Или - если же понимать солнце как сияние мудрости - дано не ангелу вылить [чашу] на солнце, но дано самому солнцу жечь людей огнем и зноем. Ведь когда мудрые мужи, уступив в мучениях, ошибаются, совершая дурное, немощные следуют их примеру и разжигаются временными страстями.
Зной может пониматься, однако, и как то, чем терзает тело дьявола стойкость святых и побуждает к богохульству. Об этом говорит и пророк: Ревность охватила невежественный народ; и теперь огонь пожрет врагов (Ис 26:11). Здесь говорится и теперь, поскольку медлит огонь суда. И жёг людей сильный зной. В наше время, насколько это дозволено, дьявол прославляет своих сторонников, чья слава и радость, однако, с точки зрения Святого Духа - язвы и боль. И выше мы читаем, как войско дьявола убивает людей огнем, дымом и серой. Дьявол убивает их не явно, но муками связывает с собой согласных.
Изложение Откровения.
Четвертый ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем
Дано не солнцу, а ангелу, который вылил чашу на солнце. Этот огонь не следует расценивать как огонь геенский, ибо там уже не будет места никакому богохульству, когда для осужденного всякая попытка покаяния будет бесплодной. Закон приводит слова, которые они скажут: Какую пользу принесло нам высокомерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? (Прем 5:8). Поэтому, я думаю, что огонь и жар здесь следует понимать в том смысле, что тело дьявола непрестанно мучимо стойкостью святых, и, возбуждаемый этим жаром, он стремится к хуле. Ибо, возможно, поэтому Иоанн говорит: на солнце, то есть на солнце правды, словно употребляя солнце в творительном падеже - солнцем. Так мы читаем: я бодрствую над словом Моим, чтобы исполнить его (Иер 1:12), и у Даниила: попросим милости у Бога небесного об этой тайне (Дан 2:18). Откуда избранные получают силу воссияния, оттуда нечестивые, как сказано, опаляются пламенем.
Комментарий на Откровение.
Четвертый ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем
Несложно истолковать это в соответствии с законами риторики. Ибо то, что солнце жгло людей, - это, может быть, засуха, или смятение, или нужда оставленных на войне, которые, находясь в стеснении и испытывая необходимость обратиться к Богу, способному помочь им и освободить от переносимых ими скорбей, все же богохульствовали и не покаялись. И конечно, для того нужны язвы, чтобы, после того как они не признали Владыку в благодеяниях Божьих, признали Его в наказаниях.
Комментарий на Откровение.
Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем
Первыми тремя казнями были поражены сами люди, море и реки; теперь, в четвертой казни, для довершения поражения физической природы и условий земной жизни поражается самое солнце. Понимая буквально, как и прежние три казни, под поражением солнца нужно понимать то, что тогда при общем расстройстве природы и солнечный свет изменит свою благодетельную теплоту на нестерпимый зной [Ефрем Сирин].