И было после сих происшествий: у Навуфея Изреелитянина в Изреели был виноградник подле дворца Ахава, царя Самарийского
См. Толкование на Ос. 1:4
И было после сих происшествий: у Навуфея Изреелитянина в Изреели был виноградник подле дворца Ахава, царя Самарийского
История Навуфея стара по времени, но обычна для жизни. Ибо кто из богачей ежедневно не зарится на чужое? Кто из состоятельных людей не пытается согнать бедняка с его клочка земли и вытеснить нуждающегося за пределы его наследственного поля? Кто доволен своим? Сердце какого богача не разгорается ли от богатства соседа? И вот, не один Ахав родился, но, что гораздо хуже, ежедневно рождается Ахав, и в этом мире он никогда не умрёт. Если один погибает, восстают многие другие; больше тех, которые воруют, нежели тех, которые теряют. И не один бедняк Навуфей убит: каждый день погибает Навуфей, каждый день бедняка убивают. Под угрозой такого страха человеческий род покидает земли свои; и вот странствует бедняк, отягощённый залогом своим, с малютками; за ним, плача, идёт жена, словно провожая мужа в могилу. Меньше печалится та, которая оплакивает своих умерших: ибо и нет у неё сыновей, но не придётся рыдать об изгнании, стонать от голода её нежных птенцов, что ещё хуже смерти.
Итак, послушаем, что он говорит: Отдай мне! Разве не «дай мне» кричит тот, кто в нужде? Разве не то же говорит просящий милостыню? То есть: «Дай мне», потому что я нуждаюсь; «дай мне», потому что не имею других средств для жизни; «Дай мне», потому что нет у меня хлеба, чтобы есть, денег, чтобы пить, накоплений, чтобы питаться и одеваться. «Дай мне», потому что Господь дал тебе, чтобы ты был щедрым; Он мне не дал. «Дай мне», потому что если ты не дашь, у меня не будет. «Дай мне», потому что написано: Подавайте лучше милостыню (Лк 11:41). Сколь низкие слова, сколь ничтожные! Ибо в них не чувство смирения, а страсть наживы. И в самом захвате какое бесстыдство! Отдай мне, - говорит он, - свой виноградник. Он знает, что виноградник чужой, и просит то, что не должен просить.
Отдай мне, - говорит он, - свой виноградник; из него будет у меня овощной сад. Это было полным безумством, совершенным бешенством - искать место для никчёмных растений. Не столько вы хотите приобрести в имение нечто полезное, сколько хотите вытеснить других. Вы больше заботитесь о том, как обобрать бедняков, нежели о собственной пользе. Считаете несправедливым, если некий бедняк обладает чем-то, что, как вы оцениваете, достойно богатого. Вы считаете для себя утратой то, что вам не принадлежит. И почему ущерб природе вас развлекает? Ведь мир сотворён для всех, а вы, немногие богачи, пытаетесь его присвоить себе. Не только всё, что на земле, но и в самом небе, в воздухе и в море - всё присваивается немногим числом богатых людей.
О Навуфее.
Старинная история рассказывает о двух соседях - царе Ахаве и бедняке Навуфее. Кого из них считать нам беднее, кого богаче? Того, кто наделён был царским состоянием, при этом ненасытного и не довольствующегося своим имуществом, и пожелавшего маленький виноградник бедняка; или другого, от души отвергавшего «многозлатые судьбы царей» и царское состояние, но бывшего довольным своим виноградником? Не кажется ли, что он богаче, что он более царь, ибо достаточно имел для себя и так управлял стремлениями своими, что не хотел себе того, что принадлежало другим? И не был ли слишком беден тот, чьё золото не имело счёта, и кто счёл весьма ценным чужой виноградник? Знай, почему он так нуждался: богатства, неправедно собранные, извергаются, а корень праведности остаётся и расцветает, словно пальма.
Послания.
И было после сих происшествий: у Навуфея Изреелитянина в Изреели был виноградник подле дворца Ахава, царя Самарийского
Рассказ о Навуфее указывает на Христа. Израиль — это, по словам Исайи, виноградник. Ахав есть образ тех вождей Израиля, которые желали владеть им как овощным садом (3 Цар. 21, 2), подавая питье с примесью злобы (Авм. 2,15). Христа же олицетворяет Навуфей, не желавший отдать сад как отеческое наследство. Поэтому мысленная Иезавель, то есть синагога, оклеветав, убила Его.
Вопросы и затруднения.
Ст. 1-6 И было после сих происшествий: у Навуфея Изреелитянина в Изреели был виноградник подле дворца Ахава, царя Самарийского. И сказал Ахав Навуфею, говоря: отдай мне свой виноградник; из него будет у меня овощной сад, ибо он близко к моему дому; а вместо него я дам тебе виноградник лучше этого, или, если угодно тебе, дам тебе серебра, сколько он стоит. Но Навуфей сказал Ахаву: сохрани меня Господь, чтоб я отдал тебе наследство отцов моих! И пришел Ахав домой встревоженный и огорченный тем словом, которое сказал ему Навуфей Изреелитянин, говоря: не отдам тебе наследства отцов моих. И лег на постель свою, и отворотил лице свое, и хлеба не ел. И вошла к нему жена его Иезавель и сказала ему: отчего встревожен дух твой, что ты и хлеба не ешь? Он сказал ей: когда я стал говорить Навуфею Изреелитянину и сказал ему: «отдай мне виноградник твой за серебро, или, если хочешь, я дам тебе другой виноградник вместо него», тогда он сказал: «не отдам тебе виноградника моего»
(XX по тексту LXX-ти)
Ахав пытается приобрести виноградник Навуфея, но получает от него отказ
Происшествие с Навуфеем рисует яркую, но непривлекательную картину вещественно-правовых отношений в Израильском царстве. В лице Ахава, ищущего приобрести не нужный ему, но лишь близкий к усадьбе его Изреельского дворца виноградник мирного гражданина Навуфея, во всей силе исполняется пророческое слово Самуила о будущем деспотизме еврейских царей (1 Цар VIII:11-16): гордый двукратной победой над сирийцами, Ахав озабочен расширением садов своих в летней резиденции (ср. XVIII:46; 4 Цар IX:30) Изрееле (по Г. Гроцию, «post victos tostes ad delicias comparandas animum adjicit»), не стесняясь в выборе средств к тому; продажная совесть подручных царю старейшин и судей благоприятствует проявлению дворцовой интриги и тирании. Отказ Навуфея продать родовой участок Ахаву (ст. 3) показывает в первом истинного чтителя Иеговы и ревнителя его закона, который воспрещал израильтянам отчуждение наследственной земли в другие руки, и даже по крайней бедности проданная земля должна была без выкупа возвращаться к первоначальному владельцу (Лев XXV:10-28; Чис XXXVI:7 сл. ); продажа родового участка могла представляться Навуфею и оскорблением памяти предков, которые, по древнееврейскому обычаю, могли быть погребены на самом же участке. Здесь, таким образом, не может быть речи об упрямстве или своенравии Навуфея; здесь шла речь о законе, который обеспечивал самое существование теократии, который был обязателен и для царей (Иез XLVI:18). Чувствуя, быть может, правоту Навуфея, не прельстившегося и заманчивыми обещаниями Ахава вознаградить его за уступку царю виноградника, Ахав не решается действовать насилием и лишь отдается меланхолии (ст. 4): в печали он «лег на постель свою и отворотил лице свое (к стене, как 4 Цар XX:2 и Vulg. : avertit faciem suam ad parietem. LXX вместо евр. савав, поворотил, читали саках, покрыл: sugkaluye to proswpon autou; слав.: покры лице свое), и хлеба не ел». Но если для Ахава еще существовали препятствия к безграничному произволу и насилию - в виде смутно сознаваемого им закона Божия и признаваемого им общественного мнения, то для жены его Иезавели никаких препятствий на пути к достижению целей личного блага быть не могло: закона Божия она, как упорная язычница, не хотела знать, разве только для замаскирования своих низких притязаний именем закона (ст. 10), а общественное мнение, по ее понятиям об абсолютизме царской власти (ст. 7), есть тоже ничтожная величина, которую она, царица, может создавать и употреблять по собственному усмотрению. Дальнейший рассказ (ст. 7-13) вполне подтверждает, что убеждениям и словам Иезавели вполне отвечала ее деятельность. «Легкомыслен и падок был Ахав, и нетрудно было обращать его туда и сюда; почему лукавая жена и ввергла его в ров нечестия» (блаж. Феодорит, вопр. 62).