Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа
Видел я все дела (Еккл. 1:14), - говорит Екклесиаст, -обозрел я мыслью все человеческое, богатство, роскошь, могущество, непостоянную славу, мудрость, чаще убегающую, нежели приобретаемую. Неоднократно возвращаясь к одному и тому же, рассмотрел опять роскошь и опять мудрость, потом сластолюбие, сады, многочисленность рабов, величину имения, виночерпцев и виночерпиц, певцов и певиц, оружие, оруженосцев, коленопреклонения народов, собираемые дани, царское величие, и все излишества, и необходимости жизни - все, чем превзошел я всех до меня бывших царей. И что же во всем этом? Все - суета сует, все - суета и томление духа! (Еккл. 1:14), то есть какое-то неразумное стремление души и развлечение человека, осужденного на это, может быть, за древнее падение. Сущность всего, - говорит он, - бойся Бога (Еккл. 12:13), - здесь предел твоему недоумению. И вот единственная польза от здешней жизни - самим смятением видимого и обуреваемого руководствоваться к постоянному и незыблемому.
Надгробное брату Кесарию.
Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа
Посему Екклезиаст видел «всяческая сотворенная» в сей жизни «под солнцем», а именно, что все было «суетство», потому что не было разумевающего, не было взыскующего Бога, когда «вси уклонишася, вкупе неключими быша» (Пс. 13:3). Потому, сказав: «и се вся суетство», присовокупил причину, а именно, что не Бог виновник этого, а произволение человеческого вожделения, которое назвал он «духом». Обвиняет же этот дух не потому, что таков был он изначала (не подлежал бы он и осуждению, если бы таким был создан); но потому что, развратившись, пришел в разлад с устройством целого.
Поэтому Он пришел исследовать Своею премудростью, что произошло под солнцем, что за смешение в том, что делается здесь, как сущее поработилось не-сущему, почему неосуществившееся владычествует над сущим. И увидел, что тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем (Еккл. 1:13). Об этом же неблагочестиво думать так, как понял бы кто с первого взгляда, а именно, будто Сам Бог дал людям лукавое попечение. В таком случае, Он был бы причиной зол. <…> Напротив того, более благочестивый смысл требует разуметь это так, что Божье даяние благо. Это есть свободное движение, которое при греховном употреблении людьми соделалось орудием греха. Ибо что свободно и не порабощено, то добро по естеству, а что сопряжено с необходимостью, того никто не причислит к благам. Напротив, самое свободное стремление мысли, без руководства уклонившееся к избранию худого, сделалось искушением для души, от высокого и досточестного увлекшись к страстным движениям естества. <…> Истинный смысл этого не то подтверждает, будто бы в естестве человеческом происходит что-либо человеческое, чему виновником Бог, а напротив того, обвиняет свободу, которая есть благо и Богом данный естеству дар, но соделалась злом от наклонности к противоположному.
На Книгу Екклесиаста.
И се, вся суетство и крушение духа
Пророк взывает и говорит: Человек суете уподобися… яко сень преходят дни его и исчезает жизнь его на земле (Пс. 143:4). Сынове человечестии, доколе… любите суету и ищете лжи? (Пс. 4:3). Быстро течение мира сего; заботы его, богатство, стяжания улетучиваются, как пар. Преходит бо образ мира сего, как пишет апостол (1 Кор. 7:31). Время за временем спешит и протекает, род за родом уходит и исчезает. И годы, и месяцы, и дни взывают: Преходит… образ мира. Кто вступает в мир, тот уже на пути оставить его; и кто еще в матерней утробе, тот приближается уже ко гробу, чтобы вселиться там. Кто выходит на свет из матернего чрева, тот идет уже в область смерти. Один приходит поселиться в мире, другой идет уже вон. Один собирает и копит богатство, другой оставляет его и отходит из жизни. Смотри, как богатство переселяется из дома в дом, и бедность также ходит из одного жилища в другое. Суета суетствий, всяческая суета, как написано (Еккл. 1:2). Мир подобен колесу, с которого свиваются времена и годы. И бедствия его то же, что пар, и блага его - ничто; бедствия его - не настоящие бедствия, и блага его - не настоящие блага. Счастье мгновенно превращается в скорбь. Едва пришла и настала радость, - и уже нет ее, а на месте ее - скорби. Кто сегодня веселится, тот наутро плачет и сетует. Полон радости жених на брачном пиру и восхищается юностью супруги своей; но вдруг приходит смерть, разлучает их друг с другом, и последовавшая скорбь - больше предшествовавшей радости. Иной блистает одеждами, украшен великолепно; но убранство его проходит, как сон, и гроб его покрывает паутина. Иной строит высокий чертог, величаво ходит по обширным сеням; вдруг приходит конец его жизни, лежит он распростертый на ложе, связан по рукам и ногам, сомкнулись уста, не могут вымолвить слова; мраком покрылись очи. Вон несут его из дома, не дают и дня провести в великолепных палатах; как можно скорее относят во гроб, где и будет его обитель. Вся жизнь его была суета и крушение духа. Как сон пролетели дни его, и не стало его больше. Иной стоит на высокой степени могущества, полный высокомерия, теснит и угнетает других, наполняет дом свой неправедным богатством; но наступает конец жизни его, и падает он во прах. Все богатство его - суета и крушение духа.
Ночи подобен мир, и все события его - сонная греза, но душа погрязает в них и вводится в обман призраками. Как сновидение обманывает ночью, так мир обманывает своими обещаниями. Как сон обольщает душу призраками и видениями, так мир обольщает своими удовольствиями и благами. Обманчив бывает ночной сон; он обогащает тебя найденными сокровищами, делает властелином, дает тебе высокие чины, облекает в пышные одежды, надмевает гордостью и в мечтательных призраках представляет, как приходят и чествуют тебя люди. Но миновала ночь, сон рассеялся и исчез: ты опять бодрствуешь, и все те видения, какие представлялись тебе во сне, стали чистой ложью. Так и мир обманывает своими благами и богатствами; они проходят, как ночное сновидение, и обращаются в ничто.
Тело засыпает в смерти, а душа пробуждается, припоминает свои сновидения в этом мире, стыдится их и краснеет. От внезапного изумления приходит в ужас, содрогается и трепещет, когда обнаруживается тайное; она уподобляется человеку, пробудившемуся от сна, сокрушается напрасной печалью, что время ее протекло, как сонная мечта, мучится при виде злых дел, которые окружают ее отовсюду. Как глубокая тьма, перед ней все скверные дела ее, и не знает она, куда бежать, где укрыться, потому что злые дела ее стоят перед ней. Тогда приступает к душе лукавый и начинает свои истязания. Требует у нее, чтобы ясно представила сновидения мира сего. Требует у нее того богатства, которое лишило ее славы; ставит ее обнаженной, издевается, ругается над ней. Требует у нее того ненавистного нечестия, которое низвергает ее в геенну, требует тех хищений, которые ввергают ее во тьму; требует у нее той зависти, того обмана, которые производят в ней скрежет зубов; требует у нее того гнева, той вражды, которые готовят ей мучение. Приводит к ней и делает явными все гнусные дела, не оставляет сокрытым ни одного проступка, чтобы не поставить ей на вид. Таковы-то горькие представления, которые вынуждает у души лукавый, стоя перед ней. Поелику душа обольщалась сонными мечтами, то мечты эти делаются для нее мучением.
Не будем же забывать, что мир преходит; не будем обольщаться его удовольствиями; не станем любить его обманчивость, потому что мир преходит, как ночное сновидение.
Дни текут и улетают; часы бегут и не останавливаются; в стремительном течении времени мир приближается к концу своему. Ни один день не дозволяет другому идти с ним вместе; ни один час не ждет другого, чтобы лететь заодно. Как воду невозможно удержать и остановить перстами, так не остается неподвижной и жизнь рожденного от жены. Взвешена и измерена жизнь всякого, вступающего в мир; нет ему ни средств, ни возможности переступить за назначенный предел. Бог положил меру жизни человека, и эту определенную меру дни делят на части. Каждый день, незаметно для тебя, берет свою часть из жизни твоей; каждый час со своей частицей неудержимо бежит путем своим. Дни разоряют жизнь твою; часы подламывают здание ее; и ты спешишь к своему концу, потому что ты - пар. Дни и часы, как тати и хищники, обкрадывают и расхищают тебя; нить жизни твоей постепенно прерывается и сокращается. Дни предают погребению жизнь твою, часы кладут ее в гроб; вместе с днями и часами исчезает на земле жизнь твоя. Жизнь, которой живешь ты сегодня, уходит и улетает с концом этого же дня, потому что каждый день берет свою часть из твоей жизни и с ней уходит. Каждый день предает погребению свою часть, каждый час кладет во гроб свою долю, и в быстром полете времени они уходят, исчезают, обращаются в ничто. Дни требуют своего и берут это, часы также берут свое и вынуждают у тебя это, чтобы истощилась мера жизни твоей и скорее наступил конец. Богом положена и измерена жизнь твоя на земле, и каждый протекающий день берет из жизни своей долю свою, пока не истощится вся. Как спешно текут дни, так быстро проходит и пролетает и жизнь; нет у нее ни средств, ни возможности остановиться и встать на одном месте. Если солнце встанет в высоте, и луна будет задержана в движении своем, то может остановиться и время, определенное для жизни твоей, может оно перестать стремиться к концу. Испытай на тени, что говорю тебе истину; тень уверит тебя в справедливости слов моих. Жизнь твоя проходит точно так же, как и тень не стоит на месте. Отметь определенный предел, встань неподвижно и смотри на тень своего тела. Как тень движется и не останавливается на отмеченном пределе, так и жизнь твоя проходит и поспешает к концу. С утра до вечера перемещается тень твоего тела; от матерней утробы до гроба простирается течение жизни твоей. Пядень твоя - мера жизни твоей, и не простирается она дальше; персты твои указывают на пять степеней этой меры. Малым перстом начинается пядень твоя и оканчивается перстом большим. Так младенчество - начало твоей жизни, а конец ее - старость. Малым перстом, первым возрастом младенчества, начинается жизнь твоя; потом идет она до второго перста - неразумного детства; после этого человек стоит посредине, - в горделивой и надменной юности; за этим следует четвертый возраст совершенного мужа; потом мера начинает умаляться, а так как не достает еще одной степени, то приходит старость; это большой перст - конец жизни. Вот мера твоя, если определено тебе совершить ее вполне; часто же бывает, что придет смерть и не даст дожить до конца, потому что Творец, по воле Своей, сокращает пядень твоей жизни, чтобы зло пресеклось и не продолжалось вместе с твоей жизнью. Итак, рука показывает меру человеческой жизни; персты - образ пяти степеней, по которым проходит человек.
Смотри же, за какой теперь держишься перст, на какой стоишь степени, ибо не знаешь, на каком персте внезапно постигнет тебя конец. День Господень, якоже тать (1 Фес. 5:2), и поемлет тебя незаметно. Проводи жизнь свою в мире, запасайся добрым напутием, чтобы соединиться ей с Богом, и тебе, в конце ее, снова обрести ее там, если здесь будешь жить добродетельно. А если живешь нечестиво, то жизнь твоя проходит; она уже потеряна; станешь искать ее, - и не найдешь. Если вода вылита на землю, тебе невозможно ее пить; но если она налита в сосуд, то сбережется тебе для питья. Не проводи жизнь твою во гневе и ненависти, не трать ее на хищения и обиды, иначе не найдешь ее. Непотребством и татьбой (воровством) не уподобляй жизнь свою гнилой воде; иначе поглотит ее земля, и глаз не увидит ее больше. Не в зависти и коварстве, не в гневе и вражде, словом, не в пороке каком проводи жизнь свою; иначе она потеряна, и ты - действительно мертвец, потому что утратил жизнь свою.
Ничто так не любезно для человека, как жизнь; за нее, если бы можно было, отдал бы он целый мир. Итак, гонись вослед за добрым, чтобы жизнь твоя, хотя и течет она как вода, собралась опять в Боге. К Богу направляй малый поток жизни своей, чтобы когда иссякнет здесь, сделался там морем жизни. Невелик у тебя ручей жизни в этом преходящем мире; направь его к Богу, чтобы сделался бездной жизни. День за днем струится и утекает жизнь твоя; излей ее в Бога, чтобы обрести ее для себя в том мире.
Да не обращает в ничто жизнь твою гнев, да не губит ее грех; иначе ты - всецело мертв, потому что совершенно лишен жизни. Если гнев вселится в душу твою, то им уже уничтожен день твоей жизни; по крайней мере, не дозволяй гневу переходить на другой день, чтобы не погубил он всей жизни твоей. Довлеет дневи злоба его (Мф. 6:34), как говорит Спаситель наш. Довольно гневу, если погубит и один день твоей жизни; не давай ему переночевать в душе твоей; да не зайдет солнце прежде, нежели удалится от тебя гнев. Не добрый странник поселился у тебя; гони, понуждай его выйти; не давай ему места. С протекшим днем пусть пройдет и гнев, и не остается в душе твоей; как без замедления протекает каждый час, так да не медлит в тебе и гнев. Не давай гневу почить в душе твоей; если переночует он, гораздо труднее будет удалить его. Не дозволяй ему провести ночь у тебя, не давай ему закиснуть и остаться в тебе, потому что если гнев закиснет в душе, то растлит, помутит, заразит, осквернит душу, и она сделается годной только на зло. Худая закваска всему тесту сообщает дурной запах; и гнев, если поживет в душе, оставит в ней свой неприятный вкус. Люты змея и василиск (ядовитейший змей); но гораздо злее их - гнев. Он губит, умерщвляет и удаляет от Бога душу. Если в доме у себя увидишь змею, - стараешься ее поймать и убить; а умерщвляющий тебя гнев живет в душе твоей, и ты не гонишь его вон. Если где увидишь лежащую змею, - бежишь прочь, боясь, чтобы не ужалила тебя; а гневу, который полон смертоносного яда, позволяешь оставаться в сердце твоем. Если змея ползет к тебе в недро (пазуху), - трепет объемлет все твои члены; но сердце твое - вертеп, наполненный василисками. Плоть страждет и истлевает, если только дохнет василиск, а где живет гнев, там губительный яд. Боишься ты ужаления змеи и угрызения скорпиона, а не боишься угрызений гнева, не страшно тебе жало вражды! Кому желательно, чтобы пришел и укрылся у него василиск? Кто позовет к себе змею, чтобы вошла и поселилась в недре его? Если не терпишь этих лютых пресмыкающихся, то для чего терпишь в себе тех, которые и их злее? Терпишь гнев, который злее василиска, терпишь вражду, которая злее змеи! За необдуманное слово, которое сказать подучил сатана, широко растворяешь ты двери гневу, чтобы вошел и поселился он в душе твоей; за презренную корысть ближний заводит с тобой тяжбу, а ты призываешь к себе вражду, чтобы пришла и расположилась в недре твоем. Когда ярость, как бешеный пес, в тебе лает и изрыгает свою слюну, - ты, вместо камня, брось в нее миром и запрети гневу лаять. Гони его ясностью чела своего, кажись веселым, а не досадующим; и воспрепятствуешь гневу погубить сразу две души.
Ты, Боже, Который и высоты и дольние глубины умиротворил Кровью, истекшей из ребер Твоих, пошли гневным мир Твой! Ты, Который восстановил мир между горними и дольними, любовью усмири разъединившихся и мир Твой посей между ними. Ты, Господи, мир наш, как писал ученик Твой (Еф. 2:14); Твой мир да будет стражем душ, умоляющих Тебя. Мир оставляю вам, мир Мой даю вам - сказал Господь наш апостолам Своим (Ин. 14:27) и вознесся к Отцу Своему. Когда с великой славой придет Он паки, и ужасом объята будет тварь; когда труба возгласит в высоте, и разорятся основания вселенной; когда распадутся сомкнутые каменные пещеры, отверзутся все гробы, и во мгновение ока все умершие восстанут нетленными; когда совокупится прах человеческий, и ни одна пылинка не останется не явившейся; когда горние и дольние предстанут с великим трепетом, - тогда в сретение нам да изыдет мир Твой, Господи, да встретит нас умиротворение Твое.
Тебе хвала, а нам щедроты Твои, Многомилостивый и Всещедрый!
На слова: «И се, вся сýетство и крушение духа»
Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа
Все здешнее земное призрачнее снов, тени, дуновения ветерка. Малую и недолговременную доставляет оно радость, которую нельзя и назвать радостью, но обманом и заблуждением во зле мира. Нам предписано не любить его, но всем сердцем ненавидеть, и эта ненависть совершенно основательна. Ибо что мир дает своим любимцам, то снова гневно отымает. Лишенными всякого блага, покрытыми позором, с тяжким бременем отсылает он потом их на вечную скорбь. Кого он возвышает, того же спешит тотчас унизить на радость врагам. Таковы милости и дары мира сего.
Житие Варлаама и Иосафа.
Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа
Под томлением же духа обозначены дерзость и гордыня. Также обычно говорят, что великие обладают гордыней - и по справедливости, коль скоро также и ветер называют духом, почему написано: …огонь и град, снег и туман, бурный ветер (Пс. 148:8). Кто же, поистине, не знает, что о гордых говорят как о надутых, а равно и разбухших? Отчего такое место у апостола: …знание надмевает, а любовь назидает (1 Кор. 8:1). Вот поэтому здесь выражено правильное понимание нищих духом как униженных и боящихся Бога, то есть не испытывающих надмения духа. И ни с чего иного вообще не следует полагать начало блаженству, поскольку нищета духа достигает высшей мудрости. А начало мудрости - страх Господень (Пс 110:10), поскольку, с другой стороны, написано, что начало греха - гордость (Сир. 10:15). Стало быть, горделивые могут стремиться и пристращаться к царствованию над землей; но блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5:3).
О нагорной проповеди Господа.
Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа
Видел я все дела, какие произошли под солнцем, и вот все суета и мечтание духа. Вынуждаемся необходимостью чаще, нежели хотим, говорить о словах еврейских. Ибо можем узнать смысл не иначе как уяснивши его из слов. Слово «rooth» Акила и Феодотион перевели νομήν, а Симмах βόσκησιν. Семьдесят Толковников перевели не еврейское, а сирское слово, поставив προαίρεσιν. Как νομή, так и βόσκησις означают «пасение», а προαίρεσις означает более «произволение», чем «мечтание». Здесь говорится, что каждый делает что хочет и кажется сам себе правым, и что люди свободным произволом своим стремятся к различному, что все под солнцем суета, когда мы взаимно несогласны между собою в определении доброго и дурного. Еврей, под руководством которого я читал священное Писание, говорил мне, что вышеуказанное слово «rooth» в этом месте скорее означает «томление» и «злобу», чем пасение и произволение, – не в смысле зла, как противного добру, а в смысле того, о чем написано в Евангелии: «довлеет дневи злоба его» (Мф. 6:34). Это слово греки выразительнее называют κακουχία, и смысл этого места такой: я видел все, что происходит в мире и ничего не нашел иного, кроме суеты и заботы, то есть томления духа, коим удручается душа от различных забот.
Толкование на книгу Екклезиаст.
Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа
Этой именно суете и покорено творение, в особенности же творение, имеющее в своей власти величайшее и высшее начальство в этом мире - то есть Солнце, Луна и звезды. Эти светила покорены суете, они облечены телами и назначены светить человеческому роду. Тварь покорилась суете не добровольно (Рим. 8:20), - говорит апостол. В самом деле, творение не по своей воле приняло предназначенное служение суете, но вследствие того, что этого хотел Покоривший его - ради Покорившего, Который, в то же время, обещал существам, недобровольно покоренным суете, что по исполнении служения великому делу, когда настанет время искупления славы сынов Божиих, они освободятся от рабства тлению и суете. Восприняв эту надежду и надеясь на исполнение этого обетования, все творение совокупно стенает теперь, имея, однако, любовь к тем, кому оно служит, и соболезнует с терпением, ожидая обещанного.
О началах.
Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все - суета и томление духа
Вывод, к которому пришел Екклезиаст в своих исследованиях, был тот, что все суета и томление духа. К своему излюбленному выражению hebel Екклезиаст присоединяет новое — reuth ruaсh. Это выражение переводится различно. Одни (пер. халдейский, сирийский, Вульгата), производя встречающееся лишь у Екклезиаста слово reuth от raah — бушевать, разламывать, переводят: волнение, томление духа (как русский).
Другие (Акила, Феодотион и Симмах), производя от raah — пасти, переводят: пасение ветра. Третьи, производя от того же глагола с значением домогаться, переводят: стремление ветра, затея ветряная (LXX — προαίρεσις πνεύματος) или погоня за ветром. Последние два понимания более соответствуют контексту и имеют весьма близкое параллельное место в книге пр. Осии 12:1, в словах: Ефрем пасет ветер (raah ruaсh) и гоняется за восточным ветром. Назвав все дела человеческие пасением ветра или погоней за ветром, Екклезиаст указывает на ничтожность, призрачность их результатов в смысле достижения прочного счастья.
Толковая Библия.