Сказал я в сердце моем: дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром; но и это - суета
И оставляемое большинством без внимания для подвижников стоит немалой осторожности. Ибо предаваться неудержимому и неумеренному смеху - знак невоздержанности, необузданных движений и несдерживаемого строгим разумом надмения в душе. Душевную радость изъявить светлой улыбкой не противно приличию, поскольку только выражается написанное: Веселое сердце делает лице веселым (Притч. 15:13). Но смеяться громко, приходить в невольное сотрясение всем телом свойственно человеку необузданному, неискусному, не умеющему владеть собой. И Екклесиаст, предотвращая такой род смеха, которым всего более сокрушается душевная твердость, говорит: …о смехе сказал я: «глупость!» (Еккл. 2:2), смех глупых то же, что треск тернового хвороста под котлом (Еккл. 7:6). И Господь, хотя понес на Себе необходимые немощи плоти и все, что служит свидетельством добродетели, например, утомление и жалость к скорбящим, однако же, насколько видно из евангельской истории, не позволял себе смеха, а напротив того, возвещал горе предающимся смеху.
Пространные аскетические правила.
Ст. 1-2 Рекох аз в сердце своем: прииди убо, да тя искушу в веселии, и виждь во блазе: и се такожде сие суетство. Смеху рекох: погрешение, и веселию: что сие твориши
Ибо сказывает о себе: «рекох аз в сердце своем: прииди убо, да тя искушу в веселии, и виждь во блазе: и се такожде сие суетство». Ибо не тотчас предал я себя на такое испытание, и не прежде, как вкусив строгой и благонравной жизни, поползнулся на участие в удовольствиях, но искусив себя в первом, и преуспев нравом в угрюмости и непреклонности, в чем для старательных наипаче заключаются уроки мудрости; тогда уже снисходит до того, что почитается приятным для чувства, не страстию увлеченный в это, но с намерением рассмотреть, точно ли к ведению истинно доброго содействует сколько-нибудь приводимое в услаждение чувство. Ибо тогда, то есть в начале, и смех делает своим врагом, и страсть называет «погрешением»; и это по смыслу значит тоже, что назвать скудоумием и безумием. Ибо если кто в собственном смысле назовет чем иным этот смех, это и не слово, и не дело какое либо, совершаемое с какою либо целию но непристойное разверстие уст, прерывистое дыхание, содрогание всего тела, расширение щек, обнаружение зубов, десен и нёба во рту, кривляния шеи, беспорядочное изменение в голосе, пресекаемое перерывами дыхания; то будет ли это что другое, спрашивает Екклезиаст, а не безумие? Почему говорит: «смеху рекох: погрешение»: как бы так сказал смеху: «ты не в уме, из себя вышел, не держишься в пределах долга, добровольно себя безобразя, извращая вид свой в страстный и производя это извращение без всякой пользы».
«Рекох и веселию: что сие твориши?» Это тоже значит, как и сказать: «я был против удовольствия, подозревая приближение его, как бы какого татя, тайком вкрадывающегося в таибницы души; никогда не дозволял ему овладевать мыслию. Ибо как скоро узнавал, что удовольствие, подобно какому-то зверю, подползает к моим чувствам; тотчас вступал с ним в борьбу, и встречал, говоря этому рабскому и неразумному веселию: «что сие твориши? для чего расслабляешь мужество естества? для чего размягчаешь крепость мысли? для чего обессиливаешь бодрость души? для чего вредишь помыслам? для чего светлую ясность чистых мыслей приводишь в омрачение своею туманностию?»
На Книгу Екклесиаста.
Сказал я в сердце моем: дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром; но и это - суета
Ради опыта и по воле случая перешел он от благочестивой и воздержной жизни к удовольствию. Называет он его веселием, как именуют его люди, а словами: во блазе указывает на то, что люди называют благом и что не в состоянии оживотворить делателя и вводит в обман труженика.
Толкование на начало книги Екклесиаста.
Сказал я в сердце моем: дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром; но и это - суета
Сказал я в сердце своем: приди теперь, я испытаю тебя в веселье и посмотрю во благе: и вот и это суета. Узнав, что во множестве мудрости и приложении знания есть труд и печаль, и что это ничто иное, как напрасная и безконечная борьба, я перешел к веселью, чтобы утопать в роскоши, собирать имения, жить в обычном богатстве, и прежде чем умру, срывать скоропреходящие удовольствия. Но и в этом сам я увидел суету свою, так как удовольствие прошедшее не удовлетворяет моей страсти в настоящем, и исчерпанное не насыщает; и не только радость телесная, но и духовная есть покушение для обладающего ею, так что мне нужен вразумляющий жезл и ангел сатанин, который бы удручал меня, чтобы я не превозносился (2 Кор. 12:7). Поэтому и Соломон говорит: «богатства и нищеты не даждь ми», и непосредственно за тем присовокупляет: «да не насыщься ложь буду, и реку, кто мя видит.» (Притч. 30:8–9). Ибо и диавол овладевает нами чрез обилие благ. Посему и у апостола написано: «да не разгордевся в суд впадет диаволь» (1 Тим. 3:6), то есть такое осуждение, какому подпал и диавол. Но можем сказать и то, что радость духовная, как и прочее, объявляются теперь суетой потому, что видим ее теперь в зеркале и гадательно, а когда она откроется лицом к лицу, тогда она будет уже не суетою, а истиною.
Толкование на книгу Екклезиаст.
Сказал я в сердце моем: дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром; но и это - суета
Убедившись в том, что познание истины усиливает внутреннюю неудовлетворенность, лишает человека спокойствия и повседневных радостей, Екклезиаст решает взглянуть на жизнь беспечными глазами, со всей беззаботностью отдаться веселью, искать счастья не в духовных, а в чувственных наслаждениях. Слав. виждь во блазе значит: испытай на опыте наслаждения.
Толковая Библия.