В это время, как Мардохей сидел у ворот царских, два царских евнуха, Гавафа и Фарра, оберегавшие порог, озлобились, и замышляли наложить руку на царя Артаксеркса
См. Толкование на Есф. 2:19
Ст. 21-23 В это время, как Мардохей сидел у ворот царских, два царских евнуха, Гавафа и Фарра, оберегавшие порог, озлобились, и замышляли наложить руку на царя Артаксеркса. Узнав о том, Мардохей сообщил царице Есфири, а Есфирь сказала царю от имени Мардохея. Дело было исследовано и найдено верным, и их обоих повесили на дереве. И было вписано о благодеянии Мардохея в книгу дневных записей у царя
«Оберегавшие порог»: обозначение особой должности лиц, ближайших к царю; в чем состояла эта должность, с точностью неизвестно.
Обстоятельства заговора, имена заговорщиков и проч. подробности в общем представляют все то же, что повторяется в I добавлении к книге (перед I гл.). Разница только та, что – по смыслу добавления – наградой Мардохею, кроме подарков, было еще какое-то особое приближение ко дворцу, отличное от того, которое он уже имея со времени возведения Есфири в звание царицы; между тем как – по смыслу основного текста книги (в данном месте) – было только «вписано о благодеянии Мардохея в книгу дневных записей у царя» (ср. Есф. VI:3). Последнее представление дела, по-видимому, более гармонирует с основным текстом, и делает излишним для объяснения приближения Мардохея к царскому двору пользоваться заговором, исход которого сам предполагает уже близость Мардохея к дворцовой жизни, достаточно оправдываемую близостью Мардохея к своей воспитаннице-царице. Впрочем, Есф. VIII:1 ст. как будто дает понять, что первоначальное приближение Мардохея ко дворцу не состояло в непосредственной связи ни с родством его с Есфирью, ни для кого пока неизвестным, ни с заговором, ничего особенного не доставившим Мардохею и предполагающим уже достаточную близость Мардохея к царю.