И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву
Некоторые, читая писания священного языка, когда проникают в высокие его мысли, меньшие заповеди, данные для слабых, обыкновенно с надменным чувством оставляют без внимания, и хотят дать им другой смысл. Если бы правильно разумели в нем высокое, то не стали бы оставлять без внимания и меньших заповедей; потому что Божественные заповеди в некоторых (местах) так внушаются великим, что в других приноровляется и к малым, которые чрез приращение ведения как бы некоторою поступью ума возрастают, и достигают высшего разумения. Поэтому теперь святому Пророку говорится: сыне человечь, снеждь.
Ибо, что есть в священном Писании, надобно снедать, потому что и малое его составляет простую жизнь, и великое его созидает тонкое разумение. — Затем следует: снеждь свиток сей, и иди, и рцы сыном Израилевым. И отверзох уста моя, и напита мя свитком сим.
Ст. 1-2 И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву. Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток
Cв. Писание есть пища наша и питье. Поэтому-то и Господь чрез другого Пророка угрожает: послю глад на землю, не глад хлеба, ни жажду воды, но глад слышания Слова Господня (Ам.8:11). Итак, Кто, по собственному своему изречению, грозит истощить нас гладом и жаждою, Тот показывает, что слова Его суть пища и питие. Ho надобно заметить, что они иногда суть пища, а иногда питие. Ибо в местах темных, которых без объяснения понять нельзя, Св. Писание есть пища; так как то, что объясняется для того, чтоб было понятно, как бы разжевывается для того, чтобы было проглочено. А в местах ясных — питие. Итак ясные заповеди мы пьем, потому что и без объяснения разуметь их можем. Поэтому же о том, что Пророк Иезекииль должен был услышать темно и загадочно, не говорится ему о священном свитке пей, но снеждь. Ясно говорилось как бы так: обсуди и разумей, т.е. разжуй и проглоти. Но в словах священного изречения должен быть соблюдаем такой порядок нашего занятия, чтобы мы разумели их для того, чтобы мы, как сокрушающиеся о нашем беззаконии, сознавая грехи, соделанные нами, избегали других.
И когда от великого употребления слез об отпущении грехов начнет уже являться упование, тогда словами Божиими, Которые разумеем, должны мы и других привлекать к жизни. Ибо они для того и должны быть разумеваемы, чтоб и нам были полезны, и другим были сообщаемы с духовным намерением. Поэтому теперь хорошо говорится: снеждь свиток сей, и иди, и рцы сыном Израилевым. Ясно о святой пище сказано было как бы так: съешь и напитай, насыщайся и отрыгай, принимай и раздавай, ободряйся и трудись.
Беседы на пророка Иезекииля.
И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву
См. Толкование на Иез. 2:9.
И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву
Не съев предварительно раскрытый сверток, мы не можем учить сыновей Израилевых. Поэтому и Давид, достигнув помилования, говорит: научу беззаконные путем Твоим и нечестивии к Тебе обратятся (Пс. 50:15).
Толкование на пророка Иезекииля.
Ст. 1-3 И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву. Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток; и сказал мне: сын человеческий! напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе; и я съел, и было в устах моих сладко, как мед
Вступление пророка в служение
Съедение свитка
Господь отвлекает пророка от разглядывания свитка, напоминая ему свое требование съесть его с настойчивостью (“съешь - съешь” = ну съешь же; в слав. 1 раз, ст. 1), и пророк берет свиток в губы (ст. 2), все еще не решаясь проглотить его; но Господь ясно и определенно требует именно последнего (в третий раз). Это в знак, конечно, того, что сообщаемое ему слово Божие он должен внутренне усваивать, как бы претворять в плоть и кровь свою, чтобы потом при проповеди извлекать его изнутри себя и говорить неистощимо. Съев свиток пророк вопреки ожиданию нашел его сладким и не просто сладким, но чрезвычайно, - как мед. Это было знаком того, что слово Божие, которое содержал свиток, всегда бывает для человека “в радость и веселье сердца” (Иер XV:16; Пс CXVIII:103), что “бесконечно приятно быть орудием и вещанием Всевышнего и самые тяжелые божественные истины для человека с духовным разумением имеют отрадные и успокоительные стороны” (Генгстенберг). “Съедение свитка не столь странный символ для древности и востока, как для нас. Мы резко различаем между телесной и духовной жизнью и думаем, что питание служит поддержанию только первой; для древнего же человека еда была больше, чем физическое подкрепление; в древней Аравии общение в еде служило началом и для общения в жизни, связывая едящих и в духовных стремлениях; еда - это непосредственное питание крови, которая с своей стороны есть седалище души; припомним, что через вкушение плода с древа райского можно было достигнуть обладания духовными познаниями; можно указать, наконец, и на христианскую идею вечери в царствии небесном” (Бертолет). LXX в 1 ст. не имеют евр. предложения: “съешь этот свиток”, почему его считают глоссой по Иер XV:18, а в 3 ст. вместо “чрева” имеют “уста”, что, вероятно, ошибка переписчика: stomacon — stoma sou.
Толковая Библия.