Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче

Он говорит притчами… для того, чтобы сделать Свою речь более выразительной и более запоминающейся и чтобы при помощи образов внушить им определенные вещи. Так поступают и пророки.

Если взять часть от грудной клетки, то и в части найдешь все то, из чего состоит живое существо: жилы, вены, кости, артерии, кровь, и, как говорится, образец всей смеси. Точно так же, применительно к Писаниям, можно увидеть, как в каждой части сказанного проявляется родство со всем целым.

Гомилии на Евангелие от Матфея.

Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче

См. Толкование на Мк. 4:2

Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче

Иже бяху с Ним (Иисус Христос) со обеманадесяте (окружающие Его, вместе с двенадцатью). Вероятно, это были ближайшие к Иисусу Христу из Его последователей, сверх 12-ти, избранных Апостолов; быть может, – и те из которых Он после избрал еще 70 Апостолов.

Вопросиша (спросили) о притчи, т. е. о смысле притчи о сеятеле, которую только что сказал Иисус Христос. Господь же в Своем ответе, прежде объяснения притчи, высказал причину, почему Он излагает перед народом учение Свое в притчах. Это Он сделал потому, что ученики спрашивали Господа не об одной только притче о сеятеле, но вместе и о том, почему Он в притчах излагает Свое учение (слич. Мф. 13:10).

Толкование на Евангелие от Марка.

Ст. 10-12 Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче. И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи

Объяснение, которое Господь дает Своим ученикам и более близким последователям из народа («окружающие Его»), помещено здесь евангелистом Марком не потому, что оно было дано действительно после притчи о сеятеле, а потому, что ему представлялось нужным объяснить читателям своего Евангелия цель, с какой Господь облекал Свое учение, обращенное к народу, в форму притчей. В самом деле, Христос только что сказал Свою притчу о сеятеле, сидя в лодке у самого берега и обращаясь к тем, кто стоял на берегу, да и следующие притчи Он будет говорить в том же положении, только вечером Он переправится на другую сторону моря (стих 35). Если теперь евангелист Марк говорит, что Христос с учениками «остался без народа», то ясно, что он имел здесь в виду именно то положение, в котором Христос очутился уже по окончании Своей проповеди при море. Здесь, в присутствии народа, и ученики не могли обращаться со своим вопросом ко Христу, и Христос не мог отвечать так, чтобы не быть услышанным стоявшими около Него на берегу. Затем, по тексту Тишендорфа, ученики спрашивали Христа о смысле не одной только притчи о сеятеле (у нас – «о притче», стих 10), а о «притчах» вообще. Следовательно, объяснение, которое Христос дал о цели учения притчами, несомненно, евангелистом Марком перенесено сюда из другого места.

«Спросили». Согласно Тишендорфу – «спрашивали» (ἠρώτουν – прошедшее время несовершенного вида). Этим евангелист показывает, что у учеников было в обычае спрашивать Христа о смысле той или другой притчи.

«Вам дано знать тайны Царствия Божия». Согласно Тишендорфу, который в этом случае следует наиболее уважаемым кодексам, это место читается так: «вам тайна Царства Божия дана». У Марка, по этому чтению, тайна Царства Божия не только предмет познания, но и дело, порученное Отцом Небесным ученикам Христа, – дело уже осуществляющееся. Царство Божие – не теория, а факт, которому предстоит раскрыться во всем своем величии, а тайна и силы осуществлять это раскрытие даны только ученикам Христа. Слово «тайна» (μυστήριον), таким образом, здесь означает сокрытый от людей план Божий о домостроительстве человеческого спасения, об устройстве на земле Царства Божия (ср. Дан.2:28 и сл.).

«А тем внешним всё бывает в притчах». Другие, не принадлежащие к этому составу окружающих Христа людей, недостойны такой высокой милости от Бога и получают научение от Христа посредством притчей. Слово «внешние» (οἱ έξω) не имеет здесь значения унизительного эпитета, а просто указывает на известную степень, на которой стоят люди в знании тайны. Одним эта тайна вполне доверена, другие же получают некоторое представление о ней путем притчей. Все-таки притча как непрямой способ раскрытия мысли не может вполне осветить столь темный предмет, как тайна Царства Божия, в особенности, если притча не будет объяснена.

«Всё» – конечно, не в буквальном смысле, а только «всё», касающееся тайны Царства Божия.

«Так что они своими глазами смотрят и не видят…» (ἵνα βλέποντες βλέπωσιν). В простонародном языке союз ἵνα часто имеет одинаковое значение с союзом ὅπως – «так что» или даже значит просто «что», но при этом обычно впереди находятся глаголы со значением «просить». Без этих глаголов союз ἵνα может означать только «чтобы» (цель). Поэтому и здесь следует перевести всё выражение так, как оно переведено в Евангелии от Матфея (Мф.13:15: «да не увидят глазами»). Очевидно, что евангелист Марк берет здесь отрывок из 6-й главы книги Исаии, как и Матфей, но сокращает начало и конец этого отрывка (Ис.6:9–10). Смысл приведения этого отрывка у Марка такой. Толпе Христос не сообщает прямо тайны Царства Божия потому, что эта толпа находится в том же нравственном состоянии, в каком находились современники пророка Исаии. Притчи Христос говорит им не для того, чтобы они не понимали, но потому, что им не дано понимать («им не дано» – Мф.13 11). Дар чрезвычайный – тайну Царства Божия – им не должно получить, очевидно, потому, что они им неспособны воспользоваться и доказывают эту неспособность тем, что остаются еще вне круга учеников Христа.

Таким образом, по представлению Евангелия Марка, притчи Христовы имели двоякое значение. Для толпы, слушавшей Христа, они несколько, в общих чертах, приоткрывали завесу тайны Царства Божия, как бы приглашая войти в глубину понимания этой тайны, а для учеников они были точкой отправления для того, чтобы идти все далее и далее по пути принятия этой «тайны». Ожесточение народа происходило не оттого, что Господь учил притчами, а оттого, что народ уже раньше был настроен известным образом по отношению ко Христу своими руководителями и отказывался пойти в открывшуюся перед ним дверь уразумения. Притом нужно помнить, что важнейший пункт в учении Христа о Царстве Божием был конец Мессии – смерть Христа, с мыслью о которой не могли примириться даже апостолы. Ясно, что прямо проповедовать эту идею всему народу было бы тогда совершенно бесполезно (ср. ст. проф. Богдашевского о цели притчей. Труды Киевской Духовной Академии, 1910, 3).