Ст. 10-11 И была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала, и дала обет, говоря: Господи Саваоф! если Ты призришь на скорбь рабы Твоей и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы Твоей и дашь рабе Твоей дитя мужеского пола, то я отдам его Господу на все дни жизни его, и бритва не коснется головы его

Вначале она, лучше (сказать), ничего не говорит, а начинает плачем, проливая источники горячих слез. И как от падающих дождей и жесткая земля, орошенная и размягченная ими, легко возбуждается к произращению плодов, так случилось и с этою женою: утроба ее, размягченная слезами, как бы дождем, и согреваемая скорбию, начала возбуждаться к доброму деторождению.

Но выслушаем и самые слова ее, и ее прекрасную молитву: «и плачущи проплака, – говорит Писание, – и обеща обет Господу, глаголющи: Адонаи Господи Елои Саваоф». Страшные и грозные слова! Хорошо сделал писатель, что не перевел их на наш язык; он и не мог переложить их на греческий язык с свойственною им силою. Не одним именем назвала она Бога, но многими, Ему свойственными, показывая тем любовь к Нему и пламенное стремление. Как пишущие прошения царю, поставляют вверху не одно только имя, но величают его победоносным, августом, самодержцем, и многими другими именами, и потом уже излагают просьбу, так и она, вознося к Богу некоторого рода просьбу, в начале ее полагает многие имена, выражая этим, как я сказал, свою любовь и почитание Тому, Кого просит. Просьбу эту внушила ей скорбь; потому и скоро была услышана писавшая ее с большим разумением. Таковы молитвы, происходящие от душевной скорби. Вместо бумаги служила (здесь) ее душа, вместо пера – язык, вместо чернил – слезы. Потому и сохранилась просьба ее до наших дней: неизгладимы бывают письмена, которые начертаны этими чернилами. Таково было начало просьбы! Что же далее? «Аще призирая призриши, – говорит Анна, – на смирение раби твоея». Ничего не получив, она начала молитву с обета; приносит Богу дар, ничего не имея в руках. Так она волновалась и тосковала более о том, (чтобы дать), чем о том, (чтобы получить), и для этого просила дать дитя. «Аще призирая призриши на смирение рабы твоея». Два права, говорит, я имею (на получение просимого): служение (Тебе) и несчастие. «И даси рабе твоей семя мужеско, то дам е пред Тобою… дар». Что значит: «пред тобою… дар»? (Я сделаю) его преданным и всецелым рабом Твоим; отказываюсь от всякой власти; хочу только быть матерью на столько, чтобы дитя получило от меня свое начало, а затем отступаю и удаляюсь.

Посмотри на благоговение этой жены. Она не сказала,: если дашь мне троих, я отдаю тебе двоих; если двоих, отдаю тебе одного; но: если дашь только одного, весь плод отдаю Тебе. «И вина и пиянственнаго не испиет». Еще не получила дитяти, и уже образует пророка, говорит о его воспитании и входит в договор с Богом. О, смелость жены! Не будучи в состоянии заплатить теперь же, потому что ничего еще не получила, она выплачивает цену из будущего. Как многие из земледельцев, живущие в крайней бедности и не имеющие столько денег, чтобы купить теленка или овцу, берут их у господ из-полу, обещаясь выплатить стоимость из будущих плодов, так, или еще гораздо больше, сделала и она. В самом деле, она получает от Бога сына не из-полу, но с тем, чтобы затем всего отдать Ему, а плодом иметь его воспитание. Для себя она считала достаточною наградою потрудиться над (воспитанием) священника Божия. «И вина и пиянственнаго не испиет», говорит она. Не подумала сама в себе так: что, если он будет слабого сложения и от питья воды потерпит вред? Что, если сделается нездоров, а потом умрет, подвергшись тяжкой болезни? Размыслив, что Давший сына Сам позаботится и об его здоровье, она от самых пелен и рождения повела его к святости, возложив все на Бога, и еще до болезней рождения освящалось ее чрево, заключавшее в себе пророка, носившее священника и жертву, – жертву одушевленную. Для этого Бог попускал ей долго быть в скорби; для этого Он поздно дал (ей сына), чтобы самым способом рождения более прославить ее, чтобы показать ее любомудрие. Ставши на молитву, она не помнила о своей сопернице, не говорила об оскорблениях от нее, не выставляла на вид обид; не сказала: «избавь меня от этой негодной и злой женщины», как делают многие жены; не вспоминая об этих оскорблениях, она молилась только о том, что ей нужно было. Так поступай и ты, человек: когда увидишь, что враг огорчает (тебя), не говори ни одного оскорбительного слова, и не желай ему зла за то, что он враждует против тебя; но, вошедши (в церковь), преклонив колена и проливая слезы, моли Бога – прекратить скорбь, потушить печаль. Так и она сделала – и получила величайшую пользу от враждовавшей против нее женщины, так что и та содействовала рождению дитяти; а как, я скажу. Так как она оскорбляла, печалила (Анну) и увеличивала горесть (ее), а от горести пламеннее делалась молитва, то эта молитва преклонила – Бога, произвела то, что Он исполнил ее, и таким образом родился Самуил. Так точно и нам, если будем бдительны, враги не только не повредят, но и принесут величайшую пользу, делая нас во всем более тщательными, только бы скорбь, ими нам причиняемая, вела нас не к ругательствам и обидам, а к молитве.

Пять слов об Анне. Слово первое.

и была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала

См. Толкование на 1 Цар. 1:9

I. Паримия из 1-ой книги Царств, в день праведных Захарии и Елисаветы, 5-го/18-го сентября (1 Цар. 1:9–20). В сей паримии повествуется о рождении Самуила от неплодной Анны по молитве.

Ст. 10-11 И та умиленна душею, и помолися Господу, и плачущи проплака. И обеща обет Господу, глаголющи: Адонаи Господи Елои Саваоф, аще призирая призриши на смирение рабы Твоея и помянеши мя, и даси рабе Твоей семя мужеско, то дам е пред Тобою в дар до дне смерти его, и вина и пиянственного не испиет, и железо не взыдет на главу его

Скорбь, наполнявшая душу Анны, нашла счастливый исход в слезной молитве. Слезы и сами по себе облегчают горе, но в соединении с молитвою оне несравненно благотворнее для души. Анна выплакала в молитве пред Господом душу, плачущи проплака. Что же было предметом ее молитвы? – Она молилась о разрешении ее неплодства. Желание быть матерью было в ней так сильно, что в молитве она дала обет, если Господь даст ей сына, отдать его на всегдашнее служение Господу в скинии. Она отказывается от свойственного матери утешения жить вместе с сыном, иметь его пред глазами во дни детства и юности, любоваться его видом, речами и невинностию, – она обрекает себя на преждевременную разлуку с ним, не о нем и не о личном своем удовольствии она думает, – она думает об одном Боге, она желает иметь сына только для того, чтобы отдать его на службу Господу. Обращаясь к Нему с своею молитвою, она называет Его Адонаи (Господь), Господом Елои (всесильный) Саваоф (воинств) – то есть всемогущим Господом воинств – небесных Сил. Произнесением этих самых имен Господа, она хочет выразить уверенность, что для Него, как для единого Всемогущего, которому со страхом служат и поклоняются небесные Силы, легко исполнить ее желание. В обете Анны заключаются две части. Во-первых, она обрекает будущего сына на пожизненное служение Богу. Как левит по происхождению, он самым законом о левитах обязан был бы служить Господу при скинии. Но служение левитов при скинии начиналось с 25 или 30 лет и продолжалось до 50 (Чис. 4:3, 8:24) и притом не непрерывно, а по очередному порядку, тогда как сын Анны обрекается на служение Богу до дня смерти с младенческого возраста (1 Цар. 1:22). Вторая часть обета Анны состоит в том, что по ее желанию сын ее должен быть назореем и притом пожизненным, он не будет пить виноградного вина и ничего охмеляющего (пиянственного), не будет снимать с себя волос, железо не взыдет на главу его, то есть ни бритва, ни ножницы не будут касаться волос главы его, посвященных Богу. Моисеевы законы о назорействе не требовали пожизненного назорейства. Анна обещает Богу больше того, что требовал закон. Впрочем, хотя Анна дала обет за сына, – чего также не требовал закон, – но не от нее зависело исполнение обета. Господу угодно было несколько иначе устроить судьбу Самуила. Первые годы он действительно провел при скинии, будучи ближайшим слугою первосвященника, но потом, сделавшись судиею Израиля, он перестал жить при скинии. С обетом посвящения Богу не связано было также то, что Самуил приносил жертвы. Он был пророком и по своему чрезвычайному положению делал то, что лежало на обязанности одних священников будучи не священником, а левитом.

Толкование на паремии из книг Царств.