Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою. Помышления уподобляет благовонным курениям, потому что они тонки и приносятся Богу единым умом. Воздеяние руку моею, жертва вечерняя. А дела, представляемые под образом рук, уподобляет жертве, потому что они имеют как бы более доблести в сравнении с мысленными приношениями. Говорит же: жертва вечерняя, потому что в добрых делах упражняться должно до конца.

Толкование на псалмы.

Да исправится молитва моя яко кадило пред тобою: воздеяние руку моею, жертва вечерняя

«Да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою». Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): «да поставится молитва моя, как кадило пред тобою» (ταχθήτω). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): «да уготовится» (έτοιμασθήτω). «Поднятие рук моих – да будет (как) жертва вечерняя». Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): «дар вечерний» (δωρον). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): «приноше­ние вечернее» (προσφρὰ).

Чему хочет научить нас пророк, говоря о жертве вечер­ней? В древности было два жертвенника: один сделанный из меди, другой – золотой; первый был всенародный, назначенный почти для всех жертв народа; а последний находился в свя­тилище, за завесою. Но, чтобы сказанное нами было яснее, поста­раемся изложить этот предмет с начала. У иудеев в древ­ности был храм, длиною в сорок локтей, а шириною в двадцать. Десять локтей этой длины отделялись внутри завесою, и отделенная часть называлась: святое святых; а находившаяся вне завесы – просто: святое. И все сияло золотом.

Некоторые говорят, что и верхняя доска (того жертвен­ника) была скована из золота. Туда один первосвященник входил однажды в год; там находился и кивот, и херувимы; там и стоял золотой жертвенник, на котором приносился фимиам, и который не для чего иного был устроен, как только для фимиама. Это происходило однажды в год. Во внешнем же храме находился жертвенник медный; на нем каждый вечер был приносим и сожигаем агнец. Это назы­валось жертвою вечернею, потому что была и утренняя жертва, и дважды в день надлежало зажигать жертвенник в храме, кроме других жертв, приносимых от народа. Священникам было повелено и постановлено законом, когда никто не прино­сил, собственно от себя приносить и сожигать одного агнца утром и одного вечером; первая жертва называлась утреннею, а последняя вечернею. Так делать было заповедано Богом, Который этим внушал, что должно служить Ему непрестанно, и при начале и при конце дня.

Такая жертва и такой фимиам были всегда благоприятны Богу; а жертва за грехи была иногда благоприятна, иногда и неблагоприятна, смотря по тому, к добродетели или к пороку расположены были приносившие ее; напротив, то, что прино­силось не за грехи других, но как узаконенное священнодей­ствие и обычное служение, всегда было благоприятно. Итак Псал­мопевец просит, чтобы молитва его была такова, как эта жертва, не оскверняемая никакою нечистотою приносящего, как этот фимиам чистый и святой. Таким прошением он научает и нас приносить молитвы чистые и благовонные. Такова правда; напротив, грех зловонен. Вот почему, показывая зловоние греха, он же говорит: «ибо беззакония мои превысили голову мою, подобно тяжелому бремени отяготели на мне» (Пс.37:5).

Как фимиам и сам по себе хорош и благовонен, но особенно издает благоухание тогда, когда бывает положен на огонь, так и молитва и сама по себе хороша, но бывает лучше и благовоннее тогда, когда приносится от души пламенеющей ревностью, когда душа становится кадильницею и возжигает в себе сильный огонь, фимиам не был полагаем прежде, не­жели был разложен огонь или разгорались угли; то же и ты делай с душою: сначала воспламеняй ее ревностью, и тогда по­лагай в нее молитву. Пророк просит, чтобы молитва его была как кадило, а воздеяние рук как жертва вечерняя, потому что, то и другое благоприятно Богу. Как? Если то и другое бу­дет чисто, если то и другое будет непорочно, – и язык и руки, – эти чисты от любостяжания и хищения, а тот сво­боден от злословия. Как в кадильнице не должно быть ничего нечистого, а только огонь и фимиам, так и уста не должны произносить ни одного скверного слова, но слова исполненные святости и хвалы; также и руки должны быть кадильницей. Почему же Псалмопевец не сказал: жертва утренняя, но: вечерняя? Мне кажется, это сказано безразлично. Если бы он сказал: утрен­няя, то любопытный спросил бы: почему он не сказал: вечер­няя? Если же кто хочет слышать не из одного любопытства, то скажу, что утренняя жертва еще ожидает вечерней, а вечерняя довершает собою священнодействие, и по совершении ее дневное служение не остается как бы незаконченным, но уже совершилось и получило конец. А что значит воздеяние рук во время молитвы? Так как руки служат орудием при совершении многих злых дел, как-то: побоев, убийств, хищения, любостяжания, поэтому самому нам и повелевается воздевать их, чтобы служение в молитве было для них пре­пятствием ко злу и воздержанием от порока, чтобы ты, наме­реваясь похитить или присвоить что-нибудь, или убить другого, и вспомнив, что ты будешь простирать свои руки, как бы хо­датаев пред Богом, и ими приносить духовную жертву, не посрамлял их и не делал их безответными от служения порочным делам. Итак, очищай их милостыней, человеколю­бием, помощью нуждающимся, и потом простирай их на мо­литву. Если ты не позволяешь себе приступать к молитве с неумытыми руками, то тем более не должен осквернять их грехами. Если ты боишься меньшего, то тем более страшись большего. Молиться с неумытыми руками не так непристойно; а простирать руки, оскверненные множеством грехов, – это навлекает великий гнев Божий.

Так же мы должны рассуждать и касательно уст и языка, и их должны соблюдать недоступными для порока и та­кими употреблять на молитву. Если тот, кто имеет золотой сосуд, не решится обратить его на низкое употребление по при­чине драгоценности вещества его, то тем более мы, имея уста драгоценнее золота и жемчуга, не должны осквернять их бесстыдными, гнусными, поносительными и бранными словами. Не на медном и не на золотом жертвеннике ты приносишь фи­миам, но на гораздо драгоценнейшем, – в храме духовном. Там бездушное вещество; а в тебе обитает Бог, ты – член и тело Христа.

Беседы на псалмы. На псалом 140.

Почему не утренняя? Обрати на это внимание, так как мы должны знать, что поем. Давид говорит: «пойте разумно» (Пс.46:8). «Поднятие рук моих – да будет как жертва вечерняя». Моисей, а лучше сказать, Бог по­велел совершать две жертвы – одну утреннюю, другую – вечернею. Утренняя была благодарением за ночь, так как проведший благополучно ночь благодарит днем. Вечерняя жертва была благодарением за день. Так как Ты, говорит Давид, сохра­нил меня в течение дня, то я благодарю Тебя за весь день. Утренняя жертва не принимает согрешившего в течение ночи. Потому Давид и говорит: «поднятие рук моих – да будет как жертва вечерняя». Когда наступает вечер, то воздеваешь руки. Если они имеют дерзновение, пусть воздеваются. Если они не написали неправды, если не ограбили бедных, если не обидели сирых, пусть они, как бы имея лицо, устремляются вверх. «Поднятие рук моих» – говорится вместо: «смотри, Господи, чисты руки». Как согре­шивший не смеет поднять лица и вынуждается совестью скло­нять его, так и оскверненная рука не смеет обратиться к Богу.

Смотри: если руки чисты от неправды, пусть воздеваются. Вот почему патриарх Авраам отказался от постыдной коры­сти, когда царь Содомский говорил ему: возьми все, только женщин отпусти (Быт.14:21). Чтобы иметь дерзновение, он ничего не взял, и, имея руки чистые, говорил: «поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли» (Быт.14:22), и простер, так как они не были осквернены неправедною корыстью. «Поднятие рук моих». Эти слова: «поднятие рук моих» изъясняет Павел: «желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (1Тим.2:8). Вечер требует от нас вечерних дел. Ты простираешь руки; испы­тывает Зиждитель. Наступает утреннее время; и если у тебя рука и ум не чисты, то ты на утреннее время не смеешь и взглянуть. Опыт – учитель. Подумай, с какою смелостью вхо­дит, как бы в свой собственный дом, тот, кто остается чи­стым. Смелость в ранний час дает ему целомудрие во время ночи. Вот почему Давид говорит: «вспоминал я о Тебе на постели моей, в утренние часы размышлял о Тебе» (Пс.62:7).

Беседа о третьем дне творения и о воскресении.

Почему мы го­ворим: «Да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою». Никакой фимиам не направляется, потому что Бог не услаждается благовонием духов. Что же значит: «Да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою»? Какое кадило? Два жертвенника было в скинии: один во внешнем дворе, под открытым небом, другой – в святилище, под кровлей. Внутренний жертвенник предназначен был только для курения фимиама, а не для про­лития крови, а внешний жертвенник – для принесения в жертву животных, хлебов и всего прочего. Внешний алтарь Бог повелевает Моисею сделать из неотесанных камней, а вну­тренний, находящийся в скинии, из полированного золота. Надо изъяснить, на что указывает чрез это благодать Божия, указы­вает на два рода людей, служащих славе Божией: людей необразованных и образованных. У человека, говорящего не­правильною или варварскою речью слова подобны неотесанным камням; тем не менее, они пригодны для жертвенника. С дру­гой стороны, шлифованным золотом называется драгоценный камень. И ни этот не отбрасывается, ни тот не отвергается, так как и там – жертвенник Бога, и здесь – жертвенник Бога. Далее благовоние составлялось из четырех веществ: стакти, оникса, халвана и ливана. Подобно тому как из четырех ве­ществ составляется благовоние, так и добродетель состоит из различных частных добродетелей. Поэтому Давид и говорит: «да исправится молитва моя, яко кадило пред тобою», – подобно тому, как это последнее, слагаясь из многих частей, делается одним благоуханием. Если, говорит, войдет с молитвою человек, соблюдающий пост, милостыню, веру, то пусть четыре­хвидная добродетель его будет подобна этому фимиаму, направ­ляющемуся пред лицо Твое.

Беседа о четвертом дне творения.

Да исправится молитва моя яко кадило пред Тобою: воздеяние руку моею, жертва вечерняя

С молитвою соединил Пророк упражнение в добродетели. Ибо сие означает «воздеяние рук»; потому что руки даны нам на делание. Пророк умоляет, чтобы молитва возносилась, подобно курению фимиама, и была также благоуханна, а равно и распростертие рук уподоблялось жертве вечерней. Упомянул же о жертве вечерней, а не утренней, потому, что находился в бедствиях и скорбях, а бедствие подобно тме и ночи.

Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою, воздеяние руку моею жертва вечерняя

Два жертвенника были в древнем Божием храме, по изъяснению Златоуста, один золотой, а другой медный; и золотой был назначен для курения фимиама (кадила), а медный был определен для других жертв. Кадило приготовлялось из многоценного и чистого вещества по учреждении закона, почему и было благоприятно пред Богом, когда воскурялось, как по сей причине, так и по той, что предызображало богослужение новое, благодатное, евангельское. Посему Давид просит так: да исправится и благоприятна Тебе, Господи, да будет молитва моя, как чистое оное, благовоннейшее, в законе производимое Тебе курение кадила, при возжжении сердца моего огнем сильного желания любви, как возжигается огнище златого жертвенника и издает благовоние фимиама. И сего о кадиле довольно. А касательно жертвы вечерней заметим, что священникам было поставлено в обязанность непрерывно каждый день приносить в жертву двух агнцев, т. е. баранов, одного поутру, а другого вечером, хотя бы и никто из евреев не приносил другой жертвы; почему и сии жертвы, состоявшие из двух овечьих плодов, назывались жертвами непрестанными, потому что непрестанно, или непрерывно были приносимы. Сии вещи, говорит Писание, ты будешь приносить на алтарь: агнцев единолетних без пороков двух каждый день на алтарь, непрерывно, в жертву непрестанную; одного агнца будешь приносить утром, а другого агнца вечером, в жертву непрерывную в роды ваши (Исх. 29, 38). И сии жертвы из двух агнцев были всегда чисты и приятны Богу; потому что не были приносимы за грехи; тогда как другие жертвы, приносимые от народа не всегда были приятны и чисты, как многократно осквернявшиеся нечистою расположенностью приносителей их. Посему те две жертвы были дороже других, притом и из сих двух жертва приносимая вечером была важнее утренней; так как утренняя жертва оканчивалась вечернею, и вечерняя была исполнением вседневного священнодействия и, по замечанию Златоуста, заключала служение в церкви. Итак, Давид говорит: да исправится и да будет чистым и благоприятным Тебе, Господи, возношение рук моих во время молитвы, как благоприятна Тебе жертва вечерняя, а благоприятною молитва бывает тогда, когда как уста молящиеся чисты от мерзких слов, т. е. ругательств, злословий, осуждений и оговоров, так и молящееся сердце чисто от гнусных, богохульных и злых помыслов, и когда руки, воздеваемые во время молитвы к Богу чисты от любостяжания и хищения и всякого другого беззаконного действия.

Слова Евсевия: Молитва исправляющаяся и благоприятная есть молитва тех, которые просят истинных благ: ибо кто не так молится, того молитва отвергается, как потухнувшее кадило и рассеивается, как смрадное курение. Божественного Василия: Без сомнения Бог отвергает у Иcaии ветхозаконное курение, когда говорит: кадило — мерзость Мне. Ибо по истине гнусна та мысль, что будто Бог, любя удовольствие, доставляемое обонянием, установил сложный фимиам, отвратительно неразумение того, что благовонное курениe Господу есть совершаемое в теле душенным целомудрием освящение. Златоуста: Итак да будет кадило твое тело; и смотри, чтобы ты не наполнил сие кадило навозом; а таковы те, которые произносят гнусные и нечистые слова. Ибо как кадильница кроме огня и фимиама, не должна содержать в себе что либо нечистое, так и язык, кроме святыни и хвалы не должен износить никакого скверного слова. Таким же образом и руки должны быть кадильницею: ибо ты приносишь кадило не на медном и не на золотом алтаре, но в храме духовном, который дороже оного. То было бездушное вещество; а в тебе обитает Бог, и ты член Христов и тело честное (дорогое). Другой говорит: Давид к умственной молитве приложил и слова: воздеяние рук моих; ибо, говоря о мысленном, он должен был упомянуть и о деятельном, о действиях телесных. Евсевий: Сказал о вечерней молитве, а не oб утренней, по той причине, что совершаемые до последнего издыхания и до самой кончины жизни (которую означает вечер) добрые дела признаются Богом лучшими всякой жертвы. Феодорита: Упомянул о вечерней, а не об утренней, без сомнения, потому, что он находился в бедствиях и скорбях, а бедствие подобно тьме и ночи. Здесь заметь, что упражнения умственные уподобил фимиаму, как тончайшие и чистейшие, а занятия состоящие в действиях, как грубейшие, назвал жертвою.

Да исправится молитва моя яко кадило пред тобою: воздеяние руку моею, жертва вечерняя

Псалом представляет молитву к Богу о спасении от врагов. Да будет моя молитва так же угодна Тебе, Господи, как угодна вечерняя жертва и фимиам, приносимые пред Тобою по закону Моисея. Давид, очевидно, находился вне Иерусалима, когда не мог приносить Богу узаконенной жертвы и место последней занимают теперь его устная молитва и воздеяние рук к Господу.