Сохранихся, и убояся сердце мое от гласа молитвы устен моих, и вниде трепет в кости моя, и во мне смятеся крепость моя: почию в день скорби моея, да взыду в люди пришелствия моего

То внимание, которое могли соблюдать святые пророки в сердце и уме своем в то время как Дух Святой сообщал им познание будущего, они обыкновенно называют стражею или слухом. Посему и сам Аввакум говорит: «на стражи моей стану» и далее. И другой (пророк говорит): «слух слышах от Господа, известие во языки посла» (Ав. 1:1); а кроме того и божественный Давид: «услышу, что речет о мне Господь Бог» (Пс. 84:9). На нечто подобное пророк указывает и теперь, говоря: «сохранихся, и убояся сердце мое»; я вникал, говорит, в значение сказанного, и сильно убоялся «от гласа молитвы устен моих»; ибо вместе с песнью он сотворил молитву к Богу и песнь была у него способом пророчества. Но он страшился и думал не о гармоническом вещании, напротив, повержен был в горькие скорби и испытывал сильный страх, когда он духом созерцал имеющее совершиться с Израилем в последние времена. Но в особенности его приводило в смущение и возбуждало в нем страх, вероятно, одно то, чтобы он не был оставлен без внимания во время бедствий и ему не пришлось бы увидеть погибель народа, поражению смертью глав сильных, рассечение их в исступлении и сотрясении их в ней, сообразно с указанным нами прежде смыслом. Потом, показывая, что исполнится видение в свое время и что предвозвещенное не скоро совершится, и как бы выходя из тяжкой печали, говорит: «почию в день скорби моея, да взыду в люди пришелствия моего». Я не подвергнусь, говорит, таким бедствиям, меня уже не будет в сей жизни, когда наступит время, в которое непременно постигнут израильтян такие бедствия. Уйду, говорит, отсюда, и переселюсь к другому бывшему в настоящей жизни переселенцем, как и я сам, потому что и все святые всем мире «странники и пришельцы» (Евр. 11:13). Посему и говорят: «не имамы зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем» (Евр.13:14). Негде и Давид воспевает Богу всяческих: «ослаби ми», «яко преселник аз есмь у тебе и пришлец, якоже вси отцы мои» (Пс. 38:13-14). Итак, достойна удивления решимость святых даже совсем не видеть того, что может прогневлять Бога; напротив, переселение из сего мира они считают приятнее самой жизни, если не соблюдалось нами то, что служит к славе Божией. Посему и божественный Павел сказал, что лучше «разрешитися и с самим Христом быти» (Фил. 1:23) для тех, которые пришли к убеждению, что жизнь в теле есть пришельствие.

Толкование на пророка Аввакума.

Я услышал, и вострепетала внутренность моя: уста мои задрожали при звуке голоса Твоего; разрушение да проникнет в кости мои и гной пусть ползет из под ног моих, чтобы я остался спокоен в день страдания моего

См. Толкование на Авм. 3:14

Ст. 16-19 Я услышал, и вострепетала внутренность моя; при вести о сем задрожали губы мои, боль проникла в кости мои, и колеблется место подо мною; а я должен быть спокоен в день бедствия, когда придет на народ мой грабитель его. Хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах, - но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего. Господь Бог - сила моя: Он сделает ноги мои как у оленя и на высоты мои возведет меня! (Начальнику хора)

Сообщенное в Откровении пророчество пророк принимает с трепетною верою и твердою уверенностью в спасении

В заключение своей «молитвы», а вместе с тем и всей своей книги пророк изображает свои впечатления от Богоявления, а также вызванные им и всем вообще содержанием пророчества чувства и мысли. Первое впечатление видения и откровения, полученного пророком, - впечатление охватывающего все существо ужаса и трепета (16а), подобно тому, как таково именно было впечатление видений на пророка Даниила (Дан VIII:18, 27; X:8). При этом ужас, который охватил пророка, и о котором упоминал он еще в начале своей молитвы (ст. 2), вызван был не только сверхъестественностью и небесною природою Богоявления, но и грозным характером предвещаемых им событий, близко и роковым образом затрагивающих судьбу его родного народа: «движимый состраданием к иноплеменникам, пришел он в трепет и страх от предсказаний, изреченных в молитве» (блаж. Федорит, с. 38). Но как истинный вестник велений и судеб Божиих, пророк знает и возвещает людям, что рядом с ужасом бедствий должно быть и успокоение надежды на Бога и Его непрекращающуюся и среди гнева милость (ст. 16б, ср. Иc XIV:13; LVII:18). Этого мало: в следующих стихах, 17:-19, пророк, как истинный учитель веры и нравственности, святости и добра, высказывает возвышенную мысль о том, что прославлять Бога должно и среди величайших бедствий. В ст. 17: пророк рисует картину величайших и чувствительнейших жизненных лишений и затруднений: пророк предвидит близость такого времени, когда жители Палестины, этой земли кипящей медом и молоком, будут испытывать - по случаю нашествия неприятелей - крайний недостаток в насущных предметах жизненного довольства библейских евреев: не будет ни произведений садовой культуры - плодов смоковницы, виноградной лозы и маслины, ни плодов земледелия и нивы, ни продуктов скотоводства - яркая картина запустения святой земли, напоминающая подобное же изображение ее у пророка Иоиля в пору народного бедствия, нашествия саранчи (Иоил I:17-20). Но и при таких тяжелых условиях существования, не взирая на всю тяготу народных бедствий, пророк Аввакум, подобно пророку Михею в подобных же обстоятельствах (Мих VII:7), выражает крепкую веру в Бога Иегову, совершенную надежду на Него и полнейшую преданность Ему, а потому выражает и полнейшую готовность восхвалять Его, ст. 18-19а. Здесь, как и во многих других библейских местах (напр. в Пс LXXII:25-26), дано яркое и очевидное свидетельство абсолютной ценности религиозного блага, блага Богообщения, вообще истинной религии: каким бы злоключением ни подвергался человек, остается во всей силе долг «служить Господу со страхом и радоваться Ему с трепетом» (Пс II:11). И кто, подобно пророку, проникнется этим убеждением, тот обретет, подобно ему же, благодатную силу для своего религиозного подвига, и воскликнет с пророком: «Господь Бог - сила моя: Он сделает ноги у меня, как у оленя, и на высоты мои (т. е. на высоту спасения) возведет меня» (ст. 19), т. е., «подкрепит Бог естества моего немощь, и сделает, что подобно оленю буду попирать змеев и скорпионов и духов злобы, пока не взойду на высоту добродетели, и не воспою победную песнь Спасителю и Творцу моему» (блаж. Феодорит, с. 39-40).

Об общем смысле «молитвы» пророка Аввакума блаженный Феодорит замечает: «Известно мне, что иные, всю молитву Аввакумову понимая исторически, утверждали, будто бы пророк предрек сие о возвращении из Вавилона. Не буду противоречить, если кому угодно полагать, что прообразовательное сие предречено о возвратившихся из плена; потому что такое разумение согласно и с моим толкованием; если ветхозаветное подлинно есть действительное прообразование новозаветного. Но почел бы я ни с чем несообразным, когда превозмогает действительность, и телом закрывается тень, о чем-либо другом понимать пророчество, не вполне тому соответствующее…» (с. 40).

Из этого замечания церковного учителя, авторитетного толкователя Св. Писания следует, что оба элемента - исторический и типологический в изъяснении содержания «молитвы», а равно и всей вообще книги пророка Аввакума - должны находить свое равномерное, гармонически объединенное применение. То же правило должно быть соблюдаемо и при толковании других пророчеств Ветхого Завета.

Толковая Библия.