Тебе единому согреших, и лукавое пред Тобою сотворих. То есть, от очей всякого человека скрывшись в беззаконии, не укрылся от Твоих только очей. Потому и говорит: и лукавое пред Тобою сотворих. Воспользовавшись от Тебя многим, воздал за cиe противоположным тому. Впрочем, не то разумеет, будто бы не сделал несправедливости Урии: ибо можно ли было сказать cиe? Но говорит, что дерзнул на величайшее беззаконие пред Богом, Который избрал его и из пастуха соделал Царем, или, поелику, укрывшись от очей всякого, не укрылся от очей Божиих, а напротив того, обличен пророком, или, поелику, как Царь, не подлежал закону человеческому, но, как богочестивый, был повинен единому Богу, или, поелику не обличил его никто из людей, вразумил же единый Бог, то говорит: Тебе, единому согреших: яко да оправдишися во словесех Твоих. Ты меня, преступившего закон, обличил чрез пророка. Ты праведен, Ты всегда избавлял меня от врагов, Ты почтил меня царским саном и даром пророчества, а я — мерзок и убийца. И победиши внегда судити Ти. Это — признание, или исповедание в грехах.

Толкование на псалмы.

Тебе Единому согреших, и лукавое пред Тобою сотворих. Многих и великих даров насладившись от Тебя, говорит пророк, воздал я за них противным, отважившись сделать воспрещенное законом. Не то разумеет он, что не сделал обиды Урии (потому что причинил обиду и ему и жене его), но что величайшее беззаконие учинено им против самого Бога, который избрал его, из пастыря овец сделал царем, явил победителем врагов и преизобильно наделил благами всякого рода. Хорошо присовокуплено им: лукавое пред Тобою сотворих. О сем упоминает и история; ибо сказано: соделанное оказалось злым пред Господем (2 Цар. 11, 27). Представляя же, что говорит сие народ в пленении, должно понимать так: Тебе Единому согреших, то-есть, неблагодарным оказался я за дары Твои, преступил данные мне законы, насладившись благами всякого рода, не был признателен; не сделав никакой обиды Вавилонянам, великие терплю от них обиды.

Яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти; то-есть, сам я для себя стал виновником зол; а Твоя правда просиявает во всем? Ибо, если так рассудить, что Тобою для меня сделано и сравнить с этим то, на что я отважился, то явишься Ты и правдивым и человеколюбивым, а я окажусь и беззаконным и неблагодарным. Поэтому речение: яко не означает здесь причины: не для того согрешил сам Давид, или потом и народ, да оправдается Бог; а напротив того, и по учинении ими греха, открывается Божия правда; потому что Бог всячески промышляет о Давиде; и о народе его, и о всех человеках.

Тебе единому согреших.

Как бы так говорит: Твоему только суду подлежу я; ибо будучи царем и владыкою над всем Тобою мне вверенным, имея таким образом возможность делать все, что мне угодно, не подвергаясь суду человеческому, я подчиняюсь Твоему только суду во всех делах своих и Тебя одного имею над собою верховного Судию. И так как я преступник и нарушитель Твоих законов, то потому и согрешил пред Тобою (одним) законодателем своим.

И лукавое пред Тобою сотворих.

Ибо Ты все видишь, не только в прошедшем и настоящем, но и в будущем. Говоря это, он как бы стыдится самого себя, что не побоялся Бога, видящего совершающийся грех. К сему присовокупи и то, что об одном только грехе по-видимому говорит, а между тем один рождает и другой, по взаимной между собою связи: так, от греха прелюбодеяния перешел он к греху убийства.

Яко да оправдишися во словесах твоих, и победиши, внегда судити Ти.

Преступление, содеянное мною пред Тобою, признаюсь, совершил я на свою голову, так что Ты в правоте и праведности своей в отношении ко мне являешься более оправданным, возведши меня на царство из ничтожества и столько возвеличивши меня, а я, поправши Твои законы и оскорбивши Тебя, в отношений к Тебе остаюсь более осужденным, как неблагодарный к своему благодетелю. Таково было наваждение злого духа, увлекавшего меня всеми силами ко греху дотоле, доколе не одержал надо мною победы, чтобы выставить меня самого виновником своего осуждения. Можно сказать, что Бог как-будто защищал свои права в отношении к Давиду, судился с Давидом, когда чрез Нафана пророка обличал его, как он после толиких благодеяний, полученных им от Господа, сам вопреки тому своею порочною жизнью воздал Благодетелю своему злом за добро. И после этих оправданий пророк от лица Божия изрекает и осуждение виновному. Сия глаголет Господь, говорит он ему, се Аз воздвигну на тя злая от дому твоего (2Цар. 12,11) и проч., как это полнее описано в книгах Царей.

Ст. 6-7 Тебе единому согреших и лукавое пред тобою сотворих: яко да оправдишися во словесех твоих и победиши, внегда судити ти. Се бо, в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя.

Тяжесть греха Давида состоит в том, что он Богу «единому согрешил и лукавое пред Ним только сделал». Это не значит, что Давид не сознавал себя виновным пред Урией, так как ниже он молит Бога о прощении греха за пролитие крови (убиение Урии), и не значит того, что он одобрял употребленные для того меры, но то, что означенные его действия тяжкие прежде всего оскорблением Бога. В его законе даны прямые заповеди, запрещавшие обманы, убийства и нарушение чистоты семейной жизни. Этой заповедью закона из общественной и частной жизни изгонялись такие явления, которые до этой заповеди у всех восточных народов не только не считались за преступления, но приравнивались к добродетели. Напр., развращенность освещалась религиозным культом, обман для достижения своих целей считался за ловкость, и жизнь человека, если он мешал личному благосостоянию другого, ставилась ни во что (напр., обычаи родовой мести, военная слава, измерявшаяся количеством убитых врагов). Бог же дал закон, которым означенные явления объявлялись преступлениями, почему Давид и говорит, что он прежде всего и более всего виновен пред Богом единым.

За совершенный Давидом грех Бог через пророка Нафана наложил на него наказание (см. 2 Цар XII:10-14). Такой приговор над собою Давид считает вполне заслуженным им («Господь праведен в приговоре и чист в суде»), так как его грех есть оскорбление Бога, требующее возмездия для научения виновного и поддержания авторитета Закона, данного в Его заповедях, пред людьми.

Такая молитва об очищении, с признанием и исповеданием заслуженности кары, кроме желания облегчения своей совести понесением последней, могла вызываться и другим побуждением - на примере Давида, караемого Богом за совершенный им грех, показать всему народу важность соблюдения ими заповедей Бога и необходимость заботы о чистоте своей жизни.

Однако совершенный Давидом грех не есть намеренное и сознательное желание оскорбить Бога, но является следствием временного господства в нем той греховной склонности, которая вложена в него с самого рождения, т. е. наследственного первородного греха.