Приклони сердце мое во свидения Твоя, а не в лихоимство

Вода по природе тя­готеет книзу, и если находит какой-нибудь выход, вся уходит в этом направлении; так, с того времени как диавол открыл путь ко греху, сердца людей тяготеют к худшему. Поэтому, пророк вполне кстати просит, чтобы сердце его было направлено к божествен­ным откровениям и было ограждено от искушений и склонности к противному: помышления человека прилежат на злая от юности его, как написано. Итак, научаемые пророком, мы мо­лимся, чтобы сердце наше влекло нас к откровениям Господним, а не к корыстолюбию, грабежу и неправде и другим искушениям этого мира, потому что «все житие нечестивого в попечении», по сло­вам великого подвижника Иова. Такими путями и собирается богат­ство, называемое также мамоною.

Беседа на псалом 118.

Приклони сердце мое во свидения Твоя, а не в лихоимство

Следующие три стиха (36, 37 и 38) соответствуют трем предыдущим в этом восьмистишии. Там (33) – законоположи… взыщу, здесь (36) – дай, чтоб я не искал при этом ничего другого, кроме Тебя и закона Твоего. Там (34) – вразуми… сохраню; здесь (37) – сделай, чтобы сердце мое услаждалось только законом Твоим, а не обращалось к чему-либо из того, в чем обыкла находить услаждение человеческая суетность. Там (35) – настави… восхотех; здесь (38) – пестуном моим и стражем благого хотения моего поставь во мне страх Твой. Так понимает это соотношение Беллярмин. Мы будем приводить слова его в своем месте под каждым стихом.

Очевидно, что здесь указываются правильные чувства и намерения, какими следует руководиться при исполнении воли Божией чрез отвержение чувств и намерений неправильных. Деятельность правую красит благонамеренность, точно так, как неблагонамеренность обезображивает ее, – перед очами людей не всегда, но пред очами Всевидящего Бога и просвещенною Им совестию – всегда.

Прямая мысль в настоящем стихе – об исключительном возлюблении воли Божией с отвержением любоимания, или жадности приобретения. Осмотрись кругом, и увидишь, что преимущественные хлопоты у людей о том, чтобы иметь, и, чем больше кто имеет, тем больше желает иметь. Это болезнь, которую пророк называет здесь πλεονξία , – жадность иметь все больше и больше. Так как она, овладевая человеком, занимает все силы его души так, что о Боге и воле Его святой и подумать некогда, а не то уж чтобы взыскивать Его выну, то пророк и молится отвратить сердце его от такого бедственного искания и приклонить к свидениям Божиим, – сделать так, чтоб оно о том только и болезновало, как бы представлять человека исправным во всех свидениях Божиих, и только тогда находило бы себя довольным, когда человек будет таков, а не тогда, когда получает какие-либо прибытки по житейским делам.

Не иметь нельзя, потому что нужна пища, нужна одежда, нужен кров; обо всем этом надобно промыслить, чтобы никому не быть в тягость. Даже пустынные отшельники прилежали трудам рукоделия, чтоб и себя содержать, и поделиться, когда нужно, с другими. У святого пророка речь не о том, чтоб ничего не иметь, но чтобы не болеть любоиманием, жаждою иметь все больше и больше, с пристрастием к тому, что уже имеется. Он как бы говорит так: сделай, чтоб, и имея, я был как не имеющий, чтоб сердце мое пусто было от имеющихся у меня вещей и прилепилось все сполна к единым свидениям Твоим.

Беллярмин говорит: «Этот стих соответствует первому в сем восьмистишии (33-му). Там молился пророк о напечатлении в сердце закона, а здесь молится об отклонении его от любоимания, которое больше всего мешает исполнению закона. Излей, говорит, в сердце мое обильнейшую благодать, которою оно приклонялось бы к хранению заповедей Твоих, а не было одолеваемо любоиманием». «Повороти, Господи, объясняет Зигабен, сердце мое на любовь к заповедям Твоим; помоги благодатию Твоею моему произволению и не допусти, чтоб оно склонилось на любовь к многоиманию и было препобеждаемо благами мира сего».

Но здесь не столько правило жизни, сколько указания законной цели, при исполнении закона. Пророк молится: дай мне, оставаясь верным закону Твоему, не иметь в виду ничего корыстного; дай мне любить закон Твой не тогда только, когда я в довольстве, но хотя бы Ты у меня и все отнял, дай сердцу моему быть приклоненным к единому закону Твоему, ради того, что в нем благая воля Твоя. Святой Амвросий пишет: «Святый не ищет интересов, но, вменив все в уметы, да Христа приобрящет, просит, чтобы так было настроено и сердце его, ибо знает, что интересующее плоть – вредно для души, так как оно вредит добродетели». Блаженный Августин говорит: «Бог требует, чтобы мы чтили Его и оставались верными свидениям Его даром, без всяких корыстных видов, ибо в корыстности – корень всех зол. По-гречески стоит здесь πλεονεξία – страсть иметь более того, сколько имеем. Она-то и есть корень всему злу. Первые люди не были бы обольщены врагом и не пали бы, если бы не возжелали иметь больше, чем получили, и стать больше того, чем были созданы. Враг обещал им: будете яко бози, – и желание иметь больше низвергло их. Желая иметь более, нежели сколько получили, они потеряли и то, что имели. Враг говорил об Иове: еда туне (даром) Иов чтит Господа? Враг думал, что этот праведный муж в своем богобоязненном богоугождении имел сердце, приклоненное к любоиманию, и служит Богу, как наемник, из-за временных благ, коими обогащал его Бог. Но как бескорыстно было его служение Богу – показало самое искушение. Таким образом, когда сердце неприклонно к любоиманию, тогда мы чтим Бога ради Бога, чтобы Бог был и наградою за почитание Его. Будем же любить Бога (и закон Его) ради Его Самого; Его же будем любить и в нас самих, Его же и в ближних наших».

Богатым, когда они держатся благочестия, трудно различить, ради чего они благочестивы, – Господа ли ради и Его закона, или ради своего довольства. Во время довольства они и сами не могут определить этого с точностию, по лукавству сердца, которое, и при старании все делать Господа ради, может укрывать в себе опору на довольство. Это обнаруживают только лишения, и, чем они шире, тем решительнее удостоверение, что если и при этом не прекращается любовь к Богу, то значит, что она и прежде была не из-за того, что имелось и теперь потеряно. В обычном же течении дел многоимеющие, во избежание любоимания, должны возгревать в сердце своем такое расположение, умственно поставляя себя в разные положения лишений и восстановляя в сердце мирное при том устроение. Этим могут они напечатлеть в душе такое решение, что, хоть все будет взято, и им придется остаться ни при чем, они будут готовы на это хоть сейчас. Настроясь так, они, и имея, будут как ничего не имеющие, что, по апостолу, есть последний предел совершенства в этом отношении для живущих в мире и не могущих не иметь.

Есть и духовная корыстность, когда трудятся в исполнении закона в надежде получения духовных благ здесь или в будущей жизни. Это корыстность тонкая, которую нелегко определить и различить. Вообще, надо сказать: коль скоро при трудах благочестной жизни имеется в виду другое что-нибудь, кроме Бога, угождения и покорности воле Его, – то тут уже есть своекорыстие. Что именно можно иметь в виду, кроме Бога, и в духовном порядке вещей, – пусть определяет всякий сам в себе, вникая построже в сердце свое, и, когда заметит, пусть молится не менее богатых века сего: приклони, Господи, сердце мое во свидения Твоя, а не в лихоимство. Открытие это должно быть скорбно для них; но в утешение им можно сказать, что нельзя вдруг востечь на высоту духовной чистоты: нужны время, труд и постепенность. И заметить эту нечистоту не вдруг можно, но, заметив, кажется, немногого стоит отторгнуть неправое. Бог есть Устроитель спасения. Он и до этого доведет, то есть чтоб и увидеть, и поправить.

Пророк просит приклонить сердце. А сам же что? – Да что поделаешь с сердцем, когда оно не всегда прилегает к тому, необходимость чего сознана? Сознана необходимость ходить в свидениях Божиих, а сердце не льнет к ним. Оттого и молитва: приклони, Господи. Однако ж это не значит, что самим при этом можно оставаться бездейственными, – нет: надо и Богу молиться о приклонении сердца к заповедям, и самим нудить его к такому склонению, насколько это находится в нашей власти и силе. Когда истощишь свои силы, тогда и помощь Божия придет, и восполнит недостающее в твоих усилиях и трудах. Блаженный Феодорит пишет: «Вода обыкновенно стремится по склону и, как скоро находит где-нибудь выход, стекает туда вся. Так, после того как диавол открыл путь ко греху, человеческое естество устремилось к худшему. Посему весьма прилично пророк умоляет о том, чтобы сердце его приклонено было во свидения Божий и избежало поводов испытать стремление к иному». Святой Иларий разъясняет это так: «Всё к дарованию Божию относит пророк – и законоположение пути оправданий, и вразумление, и руководство, и, наконец, склонение сердца к свидениям. Может быть, по поводу такого благоговейного смирения иной нечестиво дерзнет сказать: если все от Бога, если человек ничего не может иметь, кроме того, что получит от Бога как дар, то человеческое неведение и греховность не имеют вины. Так думать нечестиво, и пророк тут же предотвращает всякий к тому повод. Молится он, исправляя дело, свойственное немощному; но тут же присовокупляет, какой труд богоугождения должен привнесть и от себя. Когда говорит: законоположи ми, Господи, путь оправданий, то показывает, что законоположение, испрашиваемое смиренною молитвою, есть от Бога. Когда же прибавляет: и взыщу и выну, то указывает, чего требует от него долг его собственного благочестия. И в прочих стихах то и другое сочетавает он вместе. Говорит, например: настави мя на стезю заповедей Твоих, и тут же прибавляет: яко тую восхотех. Прежде научает благочестно испрашивать того, что идет от Бога, а потом обозначает и то, что с сознанием долга и смирением должен привносить человек и от себя. Молится, да дарует Бог; почин, следовательно, от нас, если мы молимся, да будет дар от Него; если же дар от Него по нашему почину, то наше дело – искать, просить, толкать и затем полученное хранить и употреблять в дело».

Блаженный Августин дает такой оборот этой молитве: «Что значит иметь сердце свое приклоненным к чему-либо, если не хотеть того? Таким образом, он молится о том, чтобы восхотеть свидений, но ведь он уже восхотел их, как выразил в предыдущем стихе: яко тую восхотех, – и восхотел уже, и молится, чтобы восхотеть, показывая тем, что он желает преуспевать в самом хотении».

Святой Амвросий дает при этом такой урок: «О, когда бы и нам, подражая молитве святого, и молиться о том же, о чем он молился, и делом делать то, о чем молимся! Какая польза молиться Богу, чтоб Он отвратил сердце от корыстности, а самому день и ночь заботиться о прибытках? Сделаем же, чтобы и душа сочувствовала тому, о чем молимся языком. Господь смотрит на то, куда клонится сердце. Если сердце несогласно с языком, то Он не слушает молитвословящего. Потому-то хотевший добре молиться, говорит: помолюся духом, помолюся и умом: воспою духом, воспою и умом».

Псалом сто восемнадцатый, истолкованный епископом Феофаном.

Приклони сердце мое во свидения Твоя, а не в лихоимство

Вода обыкновенно стремится по склону, и как скоро находит где выход, стекает туда вся. Так после того, как диавол открыл путь ко греху, человеческое естество устремилось к худшему. Посему весьма прилично Пророк умоляет о том, чтобы сердце его приклонено было в свидения Божии, и избежало поводов испытать стремление к иному.

Приклони сердце мое во свидиния Твоя, а не в лихоимство

Обрати, говорит, Господи, сердце мое к заповедям Твоим, содействуя ревности его благодатью Твоею и не попусти ему обращать любви своей к приобретению богатства, и побеждаться вещами мира сего. Здесь заметь, читатель, что божественный Давид всего ищет у Бога, и удаления от зол, и любви к добру, чем научает нас, что Бог совершает все; как и говорит, что без Меня, не можете делать ничего (Иоан. 15,5). И это должно быть для тебя всеобщим правилом (изъяснения) при всех подобных словах, излагаемых Давидом в настоящем псалме. Впрочем Бог помогает не всем, но только тем, которые достойны того, и которые и сами от себя избирают и исполняют, что могут.

Слова Златословесного с словами Феодорита: Как вода по своему свойству бежит вниз и если найдет какой либо проход, вся входит туда; так и природа человеческая, после того, как диавол открыл себе в ней путь ко греху, расплылась на худое. Таким образом надлежало быть и пристрастию к приобретению имущества, так что чрез сие многократно уничтожалось и самое произволение, будучи побеждаемо сею страстью. Посему прилично пророк молится о преклонении сердца его к Божиим свидетельствам и чтоб ему не испытать стремления к противному; так как мысль у человека от юности его поспешна на зло, как написано. Оригена: Но, быть может, скажет кто либо: если все относится к Богу, то что будет принадлежать нам? где наше самовластие? Итак, да знает таковой, что по внушению пророка, к Богу относится благоволение Его и подаяние благоуспешности в добрых дедах; а в твоей власти стремление к добру и отвращение от зла; почему таковою молитвою не уничтожается произволение, так что мы просим о даровании нам того, что принадлежит Богу и вместе с сим совокупляем и свое.

Приклони сердце мое во свидения твоя, а не в лихоимство

Отчего собственно лихоимство противоположно любви к богопознанию, а не похоть плотская и не гордость? Простой ответ: оттого, что лихоимство всего более огрубляет сердце и отвлекает его от духовных занятий. Мне кажется, оттого св. пророк указывает на сию страсть, что она была общей болезнью этого времени и времен последующих в народе иудейском. В другом месте пророк жалуется на лихву и лесть (Пс. 54:10): и не оскуде от стогн его лихва и лесть. То же свидетельствует другой пророк: все златолюбию последуют (Иер. 8:10). А потому это изречение очень прилично и нашим временам.

Толкование особых изречений в церковной Псалтири, изложенное по руководству святых отцов Церкви.

Приклони сердце мое во свидения твоя, а не в лихоимство

См. Толкование на Пс. 118:33

Приклони сердце мое во свидения твоя, а не в лихоимство

См. Толкование на Пс. 118:33