Толкования на Мф. 27:44

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его

См. Толкование на Мф. 27:38

Недоумение XLVIII. Почему Лука написал, что разбойник исповедал Господа на кресте, прочие же [евангелисты] – что вместе с другими он поносил Господа (Лк. 23:40; Мф. 27:44; Мк. 15:32)?

Разъяснение см. Лк. 23:40

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его

Здесь по тому способу, который называется сочетание (σύλληφις), вместо одного разбойника ругающимся представляются и тот, и другой. Лука же [евангелист] утверждает, что когда один ругался, другой исповедал Его и запрещал ругательства первому (Лк 23:39-43). Это не значит, что Евангелия не согласны между собою; это значит то, что сначала оба ругались над Ним, а потом, - когда солнце скрылось, земля потряслась, камни распались и тьма покрыла землю, - один уверовал в Иисуса и прежнее отречение свое очистил дальнейшим раскаянием. В лице двух разбойников первоначально два народа поносили Господа: и язычники, и иудеи; но потом один, устрашенный величием знамений, принес покаяние и до настоящего дня он удерживает ругательства иудеев.

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его

См. Толкование на Мф. 27:38

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его

Вполне вероятно, что изначально оба разбойника поносили Господа, а затем один из них обратился и уверовал в Него, вспомнив, какие знамения Он творил, как он слышал, а возможно, и увидев, как начинает изменяться и необычно помрачаться воздух.

Комментарии на Евангелие от Матфея.

Тожде же и разбойника распятая с Ним поношаста Ему

тожде вместо: таким же образом. Дьявол возбуждал против Иисуса Христа не только иудеев, но и римских воинов, и даже разбойников, распятых вместе с Ним, раздражал против Него. Матфей и Марк (15, 32) говорят, что оба разбойника поносили Иисуса Христа; а по сказанию евангелиста Луки (23, 39-40) один злословил Его, а другой, напротив, унимал злословящего. Сначала, забыв о своем собственном несчастье, оба они по своей жестокости поносили Иисуса Христа, так как и они были иудеи, а, может быть, даже в угоду иудеям, чтобы те сняли их; но потом один из них раскаялся, так как, с одной стороны, вспомнил о чудесах Иисуса Христа и непорочной Его жизни, с другой стороны слышал, что Он даже молился за Своих распинателей, как написал Лука (23, 34), и сверх того, видел, что в воздухе водворилась тьма вопреки естественному порядку.

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его

(Мк. 15:32). Показания Матфея и Марка здесь сходны: Христа поносили оба разбойника. Но у Луки (23:39 сл.) говорится только об одном разбойнике, который поносил, а другой унимал его. Эта разница обращала на себя внимание издавна. Ориген, Златоуст, Феофилакт, Евфимий Зигабен и другие полагали, что вначале хулили Христа оба разбойника, потом один из них, видя долготерпение Христа, раскаялся, начал унимать другого, и наконец, произнес свои слова (Лк. 23:42). Но Иероним говорит, что здесь оборот речи, называемый по-гречески σύλληψις — слово, которое значит “схватывание,” здесь же можно его перевести сокращение, соединение — pro uno latrone uterque inducitur blaspemasse (вместо одного разбойника евангелист заставляет обоих злословить). Августин говорит, что Матфей здесь, рассказывая кратко, поставил множественное число вместо единственного. Мейер называет это множественным “родовым,” которое имеет необходимое отношение к ст. 38. С этими толкованиями можно согласиться и допустить, что Матфей и Марк, которые не говорят о раскаявшемся разбойнике, хотели вообще показать, что ругательства слышались вначале не только из среды народа (не всего), первосвященников, старейшин и книжников, но и со стороны разбойников. Лука замечает еще, что они слышались и со стороны воинов (23:36, 37), чего нет у Матфея и Марка. Тут была масса поношений и богохульства, и, собственно, трудно было даже и разобрать, откуда они слышались. Если Лука выделяет из этой массы хулителей одного разбойника, то этим, конечно, нисколько не противоречит ни Матфею, ни Марку. То αυτό не значит, “таким же образом,” но “то же самое,” т.е. насмешки и хулы, согласно конструкции όνειδίζειν τινά τι — порицать кого за что. У Иоанна здесь введен рассказ о женщинах, стоявших при кресте, и поручении Богоматери Иоанну.

Толковая Библия.

Ст. 44-45 Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого

Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его. Святой Матфей говорит кратко; он хочет указать, что не только Анны и Каиафы, книжники и фарисеи, Ироды и Пилаты, но даже и злодеи, которые сами осуждены были на позорную, мучительную казнь, не щадили нашего Господа ¹⁾. Святой Лука повествует подробнее: он говорит, что только один из повешенных злодеев злословил Его, сказав: «если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк. 23:39). Не таков был его товарищ, висевший по правую сторону креста Христова. Он унимал хульника и говорил: «или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал» (Лк. 23:40–41). И благоразумный разбойник при этом перевел свой скорбный взор на Иисуса Христа и с чувством глубокой сердечной веры произнес навсегда памятные слова трогательной молитвы: «помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: …ныне же будешь со Мною в раю». Так награждена была вера, покаяние, смирение, самоосуждение благоразумного разбойника! «У него, – говорит святитель Григорий Великий, – оставались только сердце и уста свободны, и он принес Богу в дар все, что имел: сердцем уверовал в правду, а устами исповедал во спасение» ²⁾…

Недолго торжествовали злоречие и издевательство над распятым Господом: скоро неодушевленная природа, по мановению Божию, явила знамение для вразумления врагов Иисусовых, искавших некогда знамения с небес: от шестого же часа, по-нашему около полудня, вдруг солнце померкло и тьма была по всей земле до часа девятого, часов до трех пополудни ³⁾. Солнце, видя Творца вселенной столь уничиженным, в ужасе и негодовании как бы закрыло лицо свое, чтобы не видеть зрелища безмерной неправды человеческой; оно помрачилось подобно тому, как светлые Херувимы не могут открыто взирать на безконечную славу Господню и закрывают лица свои. Вся тварь, верная Творцу своему, видя Его обнаженным, поруганным, покрылась мраком, подобно тому, как верные чада и домочадцы облекаются в черные одежды при кончине родителей и домовладык своих в знак глубокой печали… Об этой чудесной тьме, которая не могла быть обыкновенным затмением солнца, ибо в то время было полнолуние, когда затмений не бывает, упоминают даже языческие историки. (Об этом свидетельствуют язычники Флегон и Фалас. Защитник христианства Тертуллиан, живший во II веке, указывает на эту тьму и при этом ссылается на Римские архивы, в которых можно прочитать описание этой чудесной тьмы.) Этот чудесный мрак, вдруг, среди ясного полудня покрывший землю, должен был устрашить толпу, которая безумствовала у креста Господня. Иудеи считали помрачение солнца предвестием грядущих бедствий. Ругательства на время затихли. Под покровом мрака ко кресту Господню приблизились Его знаемые. Но прежде всех и ближе всех у креста мы видим Его Пречистую Матерь с возлюбленным учеником Иоанном. Этот ученик трогательно благовествует о том, с какой нежной любовью Божественный Сын, умирая на кресте, заботился о Своей безутешной Матери. Теперь-то оружие, предсказанное Симеоном, пронзило печалью Ее душу! Справедливо говорит один учитель Церкви: «поистине Она не вынесла бы этой скорби, если бы не поддерживала Ее та десница, которая была простерта над Нею на кресте!» (Леонтий Карпович, архиеп. Виленский). Теперь и для любящего ученика было ясно, как горька чаша, которую он обещал пить со своим Учителем, когда просил себе место по правую Его сторону.

«Евангелисты не говорят, что Матерь Господа и друзья Его рыдали, подобно женам Иерусалимским. Их рыдания возмутили бы последние минуты Лица, нежно ими любимого, – повествует Иннокентий архиепископ Херсонский. – Самая горесть их была выше слез: кто может плакать, тот еще не проникнут силой всей скорби, к какой способно сердце человеческое. И для Иисуса Христа взгляд на Матерь был новым мучением. Доселе Он был Ее надеждой и утешением; теперь Она оставалась Матерью уже не того Иисуса, Которого все любили и уважали, Которого страшился сам синедрион, а Иисуса, всеми оставленного, поруганного, окончившего жизнь на Голгофе, вместе с злодеями!.. Надлежало подать Ей какое-либо утешение, но подать так, чтобы оно, служа отрадой на всю жизнь, не подвергло теперь Утешаемую насмешкам и преследованию врагов, из которых многие находились еще у креста. Каких бы ни позволили они себе дерзостей, если бы узнали, что между ними находится Матерь Иисуса? Потому Господь не употребил наименования Матери. «Жено!» – сказал Он Ей голосом безконечной любви, – «се, сын Твой!» Взгляд на Иоанна объяснил эти слова: «он заменит Мое место для Тебя». Потом, указуя взором на Матерь, сказал Иоанну: «се, Матерь твоя!» (Ин. 19:26–27). Люби Ее, береги Ее, как свою мать! И ученик со всей точностью выполнил волю умирающего Учителя и Друга, и с этого самого часа, как свидетельствует он в своем Евангелии, принял Богоматерь в дом свой». В Пресвятой Деве Иоанн увидел свою вторую мать; в Иоанне сиротствующая Приснодева увидела сына, который потом служил Ей до самой Ее кончины. «Девственному ученику поручает девственный Господь девственную Матерь Свою» (блаж. Иероним). А в лице этого ученика Он усыновляет Своей милосердной Матери и всех верующих, которых не стыдится называть Своими братиями. Чтобы скорбь Пресвятой Девы-Матери не увеличилась еще более при виде последних, самых тяжких страданий умирающего Сына, Иоанн немедленно удалился с Ней с Голгофы…

Троицкие листки. №801-1050.