усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты

Посмотрим, что значит: «прияти извития словес». Истинное и от здравого разумения происходящее слово просто и единообразно, об одном и том же всегда говорит одно; а слово изукрашенное и искусственное, заключая в себе много хитросплетенного и изысканного, принимает тысячи видов и извивается в бесчисленных извитиях, будучи преобразуемо в угодность слушающим. Потому притчи доставляют нам великую пользу, делая способными крепко противостоять приражению искусственных слов. И кто внимателен к притчам и не с нерадением слушает их советы, тот, как бы вооруженный опытностию, безвредно приемлет «извития словес», не совращаясь ими и ни в чем не отступая от истины. Когда иначе вещь существует в природе, а иначе уверяет о ней слово; тогда будет это «извитие», лучше же сказать, извращение истины словом. И кто инаковым кажется, а инаков в действительности, тот употребляет «извития словес», обманывая имеющих с ним дело, как зайцы и лисицы обманывают собак, одну сторону им показывая, а в другую оборачиваясь.

И противоположения лжеименного ведения суть какие-то «извития словес». Ибо не приемлющие простоты духовного учения, изощренные же диалектикою на противоречия; правдоподобием лжеумствований превозмогают нередко твердость истины. Итак, огражденный притчами «приемлет сии извития словес». Хотя и встретит он иногда такие спорные вопросы, что доводы с обеих сторон равносильны, и трудно различить, где более вероятности; однако же ум его, как упражнявшийся в притчах, не придет в замешательство, даже когда собеседники своими доводами наносят друг другу, по-видимому, совершенно почти равные удары.

Притча дает также «уразумети правду истинную». Поелику «правда» есть способность воздавать за все по достоинству, а достигнуть сего трудно; потому что одни, по недостатку разумения, не могут дознать, как воздать каждому должное, а другие, будучи преобладаемы человеческими страстями, нарушают справедливость, как бедных презирают, а сильных обидчиков не обличают, то книга Притчей обещает ученикам своим дать ведение «правды истинной».

И поелику многие, уловляя похвалу толпы, хотя на деле предпочитают неправду и любостяжательность, как нечто для них полезное, но по наружности и на словах хвалят равенство и правду, то обученный Притчам не останется в неведении о сих людях, но будет знать, какая правда поддельная и подложная, и какая истинная и не обманчивая.

Также, поелику и внешние мудрецы предлагали многие учения о правде, а они своими правдоподобиями вводят в обман людей, которые, при рассуждении об этом, не способны следовать истинному учению, то книга сия обещает сделать известною «правду истинную», чтобы нам избегать вредных лжеумствований.

Даже и законы язычников, имея между собою большую разность, приводят в затруднение умы людей, не составивших себе точного понятия о правде. Некоторые языческие народы признают справедливым отцеубийство, а другие отвращаются всякого убийства как злодеяния. Одни выше всего ставят целомудрие, а другие предаются похоти с матерями, дочерями и сестрами. И вообще, многие, находясь под властию застарелых обычаев, не распознают гнусности дел своих. Но книга сия, научая «правде истинной», избавляет человека от страстей, какие в нем от неразумия.

Но как есть правда, собственно в нас находящаяся, именно: присвоение каждому должного, и хотя мы не достигаем сего в точности, однако же, поступая с самым правдивым расположением, не уклоняемся далеко от цели, так есть правда, постигающая нас с небеси от праведного Судии, – правда то исправляющая, то вознаграждающая, в которой многое для нас неудобообъяснимо по высоте заключающихся в ней определений. О ней, думаю, говорит псалмопевец: «правда Твоя, яко горы Божия» (Пс. 35, 7). Итак, книга сия обещает эту подлинно «истинную и Божию правду» представить в ясности упражнявшимся в приточном учении.

Опять, поелику иные грехи бывают непроизвольны, а в ином случае грешим с лукавым намерением, то и определение Правосудного о сих грехах не одинаково. Ибо положим, что подвергается суду блуд и что на суде две блудницы; но одна, будучи продана содержателю развратного дома, по нужде бывает во грехе, доставляя собою прибыль лукавому господину, а другая по сластолюбию добровольно предает себя греху. Поэтому в одном случае находит себе извинение грех непроизвольный, а в другом осуждается грех худого произволения. Опять, иной согрешил, будучи сначала воспитан худо, потому что и на свет произведен родителями неправедными, и рос, слыша и видя речи и поступки беззаконные; а у другого было многое, что призывало его к добродетели – честное воспитание, советы родителей, взыскательность учителей, слышание словес Божиих, образ жизни упорядоченный и все прочее, чем душа руководится к добродетели, но и он впоследствии поползнулся в подобный грех; таковой не по справедливости ли будет признан достойным тягчайшего наказания? Один будет осужден вследствие спасительных побуждений, всеянных в умы наши, и именно за то, что не воспользовался ими здраво; а другой, сверх сего, и за то, что сделал напрасными все данные ему пособия и по невнимательности увлекся в порочную жизнь. Поэтому «уразумети правду истинную» подлинно есть дело великого ума и самого совершенного сердца.

А едва ли книга сия не обещает и того, что обучившийся притчам будет уже в состоянии заняться точным изучением богословия. Ибо истинная правда есть Христос, «Иже бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление» (1Кор. 1, 30).

С познанием правды истинной сопряжено и то, чтобы «суд исправляти». Кто не изучил предварительно справедливого, тому невозможно правильно разбирать дела сомнительные. И сам Соломон, если б не имел точных понятий о справедливом, не мог бы так правильно и удачно произнести этого всем известного определения, которым решил спор двух бесчестных женщин о младенце. Поелику не было свидетелей тому, что говорили женщины, то Соломон обратился к природе и при ее помощи нашел неизвестное; потому что чужая женщина без сожаления соглашалась на истребление младенца, а настоящая мать по естественной любви не могла даже и слышать об его страдании. Поэтому, кто узнал «правду истинную» и чрез нее научился отдавать каждому его собственное, тот может «исправляти суд». Как стрелок направляет стрелу в цель, нимало не погрешая в стрельбе, и стрела падает ни дальше, ни ближе, ни по ту, ни по другую сторону цели, так судья отгадывает справедливое, не взирая на лица (потому что знать «лице на суде не добро») (Притч. 24, 23), и ничего не делая по пристрастию, но произнося определения правые и непревратные. И когда у него двое подсудимых: человек любостяжательный и другой, имеющий у себя мало,– судья уравнивает их между собою и столько отнимает у имеющего больше, сколько находит недостаточным обиженного. А кто не запасся у себя в душе «истинною правдою», но подкуплен деньгами, или поблажает дружбе, или мстит по вражде, или боится сильного, тот не может «суд исправляти». Ему псалом говорит: «аще воистинну убо правду глаголете, правая судите, сынове человечестии» (Пс. 57, 2). Ибо правильность суда служит доказательством правдивого расположения. Почему и сам Соломон впоследствии говорит: «вес велик и мал, и мера сугуба, нечиста пред Господем» (Притч. 20, 10), наименованием весов приточно выражая несоблюдение равенства в суде.

Беседа на начало Книги Притчей.

Ст. 3-4 прияти же извития словес и разрешения гаданий, уразумети же правду истинную и суд исправляти; да даст незлобивым коварство, отрочати же юну чувство же и смысл

Как ты знаешь, бывают некоторые пороки, которые, по очевидному различию, противоположны добродетели, как, например, неблагоразумие по отношению к благоразумию. Бывают же такие, которые, поскольку они пороки, постольку противоположны добродетелям, но, тем не менее, и сходны неким обманным образом с ними: например, когда мы благоразумию противопоставляем не безрассудство, но хитроумие. Ибо теперь я говорю о том хитроумии, под которым обыкновенно больше понимают и обозначают нечто лукавое, а не о том, как обычно это слово выражено в нашем Писании, каковое зачастую вкладывает в него положительный смысл, отчего встречаются такие места: будьте мудры, как змии (Мф 10:16), а также когда говорится, чтобы простым дать смышленость (Притч 1:4). <…> Точно так же и неправедность противится праведности по явному несходству, тогда как обыкновенно страсть отмщения рядится в праведность, но остается пороком.

Письма.

Ст. 3-4 прияти же извития словес и разрешения гаданий, уразумети же правду истинную и суд исправляти; да даст незлобивым коварство, отрочати же юну чувство же и смысл

Ибо подобно тому, как существует единый истинный Бог, а многие именуются «богами» по причастию Ему, и существует единый Сын Божий, а прочие называются «сынами» по усыновлению, - так же существует одна истинная праведность, как написано во введении к Книге Притчей. Но Господь любит множество праведных поступков, называемых так благодаря их причастности истинной праведности.

Трактат на Псалмы.

Мы должны сознавать себя несовершенными, еще не достигшими, еще не получившими совершенства. Сознавать себя несовершенными – вот истинная мудрость человека. Даже в совершенстве всех праведных, что во плоти, есть определенное несовершенство. Поэтому и в Притчах читаем: уразуметь истинную правду (Притч. 1:3; LXX). Ибо если бы не было ложной праведности, праведность Божия не называлась бы истинною.

Беседы против пелагиан.

усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты

См. Толкование на Притч. 1:2