Ст. 2 И говорил Он человеку, одетому в льняную одежду, и сказал: войди между колесами под Херувимов и возьми полные пригоршни горящих угольев между Херувимами, и брось на город; и он вошел в моих глазах
Ст. 7 тогда из среды Херувимов один Херувим простер руку свою к огню, который между Херувимами, и взял и дал в пригоршни одетому в льняную одежду. Он взял и вышел
И рече к мужу, облеченному во утварь: вниди среде колес, яже под Херувимами, и наполни горсти твоя углия огненнаго и разсыпли на град. Поелику муж, облеченный во утварь, не мог совершить сего, то один из Херувимов простре руку свою в средину огня, сущаго среде Херувимов, и взя, и вдаде в руце, облеченному во утварь, и взя, и изыде исполнить, что было повелено. Углие огненное означает те воздаяния и наказания за богоотступничество, какие при посредстве Ангелов постигнут безрассудных. А также углие огненное и муж, облеченный во утварь, который исходит и рассыпает углие на народ, таинственно знаменуют священника Божия, при посредстве которого раздаются живые угли животворящего Тела Господня. И тем, что другой Херувим простирает руку и дает углие облеченному во утварь мужу, означается, что сам священник не может хлеба соделать плотию; но совершает сие другой, именно Дух Святый; священник же как посредник воздевает только руки, и устами своими возносит молитвы и прошения, как умоляющий раб.
Ст. 2-8 И говорил Он человеку, одетому в льняную одежду, и сказал: войди между колесами под Херувимов и возьми полные пригоршни горящих угольев между Херувимами, и брось на город; и он вошел в моих глазах. Херувимы же стояли по правую сторону дома, когда вошел тот человек, и облако наполняло внутренний двор. И поднялась слава Господня с Херувима к порогу дома, и дом наполнился облаком, и двор наполнился сиянием славы Господа. И шум от крыльев Херувимов слышен был даже на внешнем дворе, как бы глас Бога Всемогущего, когда Он говорит. И когда Он дал повеление человеку, одетому в льняную одежду, сказав: «возьми огня между колесами, между Херувимами», и когда он вошел и стал у колеса, - тогда из среды Херувимов один Херувим простер руку свою к огню, который между Херувимами, и взял и дал в пригоршни одетому в льняную одежду. Он взял и вышел. И видно было у Херувимов подобие рук человеческих под крыльями их
В виду пророка входит муж, одетый в одежду, доходящую до пят, и, как LХХ теперь изменяют перевод, в священную столу, между тем как у евреев стоит одно слово baddim и прочие переводчики удерживают вначале сделанный ими перевод [этого слова]. Входит же, как двукратно говорится, среди колес, которые под херувимами, чтобы наполнить руки свои горящими угольями. Когда он вошел, то только стал у колеса и изумленный или вследствие скорби о наказании Иерусалима или по причине величия славы, не простер сам руки к огню, но один из херувимов, то есть херувим простер руку и взял огонь, бывший среди херувимов, и дал в руку одетому в льняные одежды. И когда он взял, то вышел, и однако Писание не говорит, что он сделал после своего ухода, чтобы повествование о печальном событии более предоставить нашему разумению, нежели изобразить наглядно. При входе же мужа, одетого в льняные одежды, херувимы стояли по правую сторону дома, чтобы святые и горния силы представлялись, как занимающие правую сторону дома Божия, а те, которые посылаются для [совершения] наказаний и о которых написано: послание стелы лютыми (Пс. 77:49), признавались за занимающих левую сторону. И когда слава Господня поднялась с херувима, имевшего передать горящие уголья мужу, и перешла к порогу дома, тотчас внутренний двор наполняется облаком, мраком и тьмою. Ибо и наказания не производятся пред величием Божиим, и слава Господня не бывает видима во дворе, о котором написано: шум от крыльев херувимов слышен был даже до внешнего двора. Вместо шума в еврейском стоит глас, каковый глас был подобен гласу Бога всемогущего, когда Он говорит. Вместо этого LХХ перевели: как бы глас Бога Саддаи, что́ Акила, Симмах и Феодотион перевели чрез ἰκανὁς то есть сильный и могущественный. Заметь, читатель, в чем согласно и не согласно предшествующее и это видение, чтобы из сличения того и другого ты без нашего напоминания уразумел божественные тайны и то, о чем я прежде напоминал, так как и чрез твердь, и чрез престол и чрез руку человеческую высказывается не истина, а подобие. Ибо мы не созерцаем славу Господню лицем к лицу, с открытым лицом, но видим все в подобии и образе, пока облечены слабым, тленным телом (1 Кор. гл. 13).
Толкование на пророка Иезекииля.
См. также Толкование на Иез. 10:1
И говорил Он человеку, одетому в льняную одежду, и сказал: войди между колесами под Херувимов и возьми полные пригоршни горящих угольев между Херувимами, и брось на город; и он вошел в моих глазах
“И говорил Он”. В евр. без подлежащего; к отсутствию его см. II:1; VIII:3, 7. - “Человеку, одетому в льняную одежду”, который только что был посредником помилования, а теперь становится посредником наказания; впрочем, наказание, которое поручается этому ангелу, далеко не так гибельно и бедственно, как прежнее; притом в руках Божиих всякое наказание - милующее. - “Между колесами”. Колеса здесь впервые, как далее в ст. 6 и 13, названы особым именем “галгал” (особый род вихря), на каковом имени пророк нарочито останавливается в ст. 13, где и см. объяснение его. - “Под херувимов”. В евр. ед. ч. в собирательном значении по соответствию с собирательным названием колес вопреки мн. ч. предыдущего стиха По I:15, колеса находятся подле херувимов; настоящее “под” определяет лишь точнее их местоположение: так как херувимы скорее парили в воздухе, чем шли по земле, то колеса не могли не находиться ниже их и ближе к земле. - “Пригоршни горящих угольев”. Ангел может взять горячие угли руками, так как он сверхчувственной природы; если серафим Исаина видения в этом случае пользуется щипцами, то может быть здесь можно видеть большее развитие понятия о духовности ангелов. - “И брось их на город”. Иерусалим должен погибнуть, как Содом. Орудием гибели его служат угли (ср. Пс CXIX:4; Ис X:16 по евр. тексту), которые у Исаии очищают уста пророка, угли, взятые с жертвенника духовного всесожжения снятых (см. обьясн. I:13) пред Богом, как в Откр VIII:5, в знак того, что это всесожжение самим существованием своим уничтожает все греховное. - “На моих глазах” см. обьясн. в IX:1 “в уши мои”.