Если же ты будешь вразумлять праведника, чтобы праведник не согрешил, и он не согрешит, то и он жив будет, потому что был вразумлен, и ты спас душу твою

Итак, если проповедник избавляет душу свою потому, что говорит праведнику, чтобы сей не грешил, то когда праведник по молчанию проповедника впадает в грех, тогда проповедник становится виновным в том, что молчит. Но кто из нас, спрашиваю, достаточен к тому, чтобы не только ревностно обличать грешников, но и за праведниками наблюдать, дабы они не падали? Ибо мы, сознавая свою слабость, когда видим мужей праведных, не решаемся на увещание их к тому, чтобы они держались пути праведного, которого они, как мы видим, держатся; а между тем на проповеднике лежит обязанность увещевать даже праведников. Поэтому славный проповедник говорил: мудрым же и неразумным должен есмь (Рим.1:14).

Но во всем этом, что сказано о праведнике, уклонившемся к нечестию, трудное для объяснения и весьма страшное есть то, что Господь говорит: дам муку пред ним. Ибо говорит: еда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним. Ибо мы говорим, что если кто учинил беззаконие, то он спотыкнулся, и решительно верно то, что мы говорим. Для чего ж еще всемогущий Бог полагает претыкание тому, кого видит преткнувшимся и упадшим чрез учиненное им беззаконие? Но праведны судьбы всемогущего Бога; и Тот, Кто долго ожидает грешника, чтобы сей обратился, не обращающемуся и презирающему полагает еще претыкание, чтоб он еще тяжелее ударился лбом.

Потому что грех, неочищаемый вскоре покаянием, становится или грехом и причиною греха, или грехом и наказанием за грех, или грехом вместе и причиною греха и наказанием за него. Ибо все то, что делается прежде (вопреки закону), есть грех. Но если (этот грех) вскоре не очищается покаянием, то всемогущий Бог по праведному суду попускает связанной душе грешника падать в другое преступление, так что она, которая не хотела плачем и сокрушением загладить то, что сделала, начинает приумножать грех на грех. Поэтому грех, не омытый слезами покаяния, есть грех и вместе причина греха; потому что от него происходит то, от чего душа грешника падает еще глубже. Но грех, рождаемый от гpеxa, есть грех и вместе наказание за грех; потому что он, при возрастающем ослеплении, рождается от воздаяния за прежнюю вину, так что самые наращения пороков суть уже как бы некоторые казни на грешнике. Впрочем бывает иногда и то, что один и тот жe грех, есть и грех, и наказание за грех, и вместе причина греха. Представим себе, что кто-либо пожелал вещи ближнего; поелику он вещи открыто взять не мог, то украл ее; но при обвинении в воровстве он клятвою подтвердил, что не крал ее. Поэтому ему ставится в грех пожелание и причина греха, потому что чрез него дошел он до воровства. Но самое воровство, которым он похитил желанную вещь, соделалось для него, и грехом, и наказанием за грех; потому что от воздаяния не естественного пожелания произошло то, что оно превратилось в воровство, и виновность сердца выразилась на деле от отмщения за слепоту. Но поелику он воровство постарался прикрыть ложною клятвою, то опять от греха родился грех. Поэтому воровство, происшедшее от пожелания, и произведшее ложную клятву, соделалось грехом и наказанием за грех в отношении к преступлению предшествовавшему, — грехом и причиною греха в отношении (к преступлению) последовавшему, так как оно от первого родилось, а второе породило. Это хорошо Павел высказал о некоторых, разумеющих Бога и не чтущих, говоря: поелику они, познав Бога, не прославили Его как Бога, и не возблагодарили, но осуетились умствованиями своими (Рим.1:21). Вот грех и причина греха. Что происходит от этой причины, он присовокупляет: и омрачилось бессмысленное их сердце: называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим и гадам (Рим.1:21-23). Вот грех, и наказание за грех. Но он так и оставался бы грехом и наказанием за грех, если бы из этого греха не рождалось еще нечто другое. Ибо после неверия их присовокупляется: А потому Бог и предал их, по похотям сердец их, нечистоте, чтобы сквернили собственныя тела (Рим.1:24). Итак те, которые познав Бога, не прославили Его как Бога, от этого греха и причины греха дошли даже до того, что пали даже в почитание гад и птиц. Но поелику чрез это самое ослепление они дошли даже до нечистоты и осквернений плоти, то самая слепота их неверия в отношении к предыдущему разумению есть и грех, и наказаниe за грех, а в отношении к последующей нечистоте грех соделался и причиною греха. Но так как об этом долго было рассуждаемо в книгах нравственных (книг. XXV, глав. IX. ч. 23. 24), то нам теперь нет надобности долго на этом останавливаться.

Но нам со страхом надобно помышлять о том, каким образом праведный и всемогущий Бог, гневаясь на предшествующие грехи, попускает слепотствующей душе падать и в другие. Поэтому Моисей говорит: не бо исполнишася греси Аммореев до ныне (Быт.15:16). И Давид говорит: приложи беззаконие к беззаконию их, и да не внидут в правду твою (Пс.68:28). Другой Пророк еще говорит: клятва, и лжа, и убийство, и татьба, и любодеяния разлияся по земли, и кровь с кровьми мешают (Ос.4:2). Ибо кровь мешается с кровью, когда ко греху прибавляется грех, так что пред очами Божиими душа является в крови от множества беззаконий. Апостол Павел говорит: во еже исполнити им грехи своя всегда (1Сол.2:16). А Иоанну чрез Ангела говорится: обидяй, да обидит еще: и скверный, да осквернится еще (Апок.22:11). Поэтому теперь и Господь говорит: егда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним (положу претыкание пред ним). Ясно Он говорит как бы так: поелику он чрез покаяние не хотел видеть того, обо что уже ударился лбом, то, по праведному суду оставляя его, положу ему и еще то, обо что он ударится. Впрочем Господне — положить — отнюдь не значит — понуждать к греху, но не хотеть освобождать от греха; так как о Фараоне говорится: Аз ожесточу сердце его (Исх.7:3). Ибо Господь не ожесточает сердца грешника, но называется ожесточающим потому, что не освобождает от ожесточения. Так как милосердый Бог дает нам продолжительное время для покаяния; но когда мы долготерпение благодати Его употребляем на приумножение виновности, тогда Он это самое время, которое с любовью предположил для пощады, строго превращает (во время) к наказанию, так что кто не захочет обратиться в продолжение данного ему времени, тот приумножает грехи свои для виновности чрез то, чем мог очистить их, если бы захотел обратиться. Поэтому написано: не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет; по жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия (Рим.2:4-5). Итак нечестивый собирает себе гнев в день гнева от благости всемогущего Бога потому, что, получая время на покаяние и употребляя оное на беззакония, он самое врачевство благодати употребляет на приумножение виновности. Поэтому и всемогущий Бог, видя, что дарованные от Него средства к исправлению употребляются на приумножение виновности, самую благость, которую выказал, превращает в строгость суда, так что после сильнее бьет оттуда, откуда более ожидает. А поелику человек не хочет оставить зла для того чтобы жить, то приумножает средства к тому, чтоб умереть. Но праведный ли впадает в преступление, или грешник подвергается смерти, страж должен опасаться, дабы ему по своему молчанию равно не быть в ответственности за согрешающих.

Но между тем, как я говорю, хочу отвратить взор от себя самого, и вот слово Божие опять направляет его на меня самого, чтоб я видел свое нерадение и страшился сказать себе то, что слышу. Ибо, как сказал я выше, чье сердце, простертое на бесчисленные заботы, может быть собрано в себе самом? Могу ли я когда-либо и тщательно смотреть за всем, меня окружающим, и с самособранностью осматривать себя самого? Когда могу я исправлять беззакония нечестивых преследованием, беречь дела добрых похвалою и увещанием, одним являть страх, а другим ласковость? Когда достанет у меня сил, и на то, чтобы помышлять о необходимом для братии, и на то, чтоб содержать бдительную городскую стражу прожив мечей вражеских, предусматривать, чтобы не гибли граждане от внезапного нападения, и среди всего этого удовлетворительно и сильно употреблять слово увещания на страже душ? Ибо говорить о Боге свойственно весьма спокойному и свободному уму. Потому что язык стройно направляется в речи тогда, когда чувства решительно успокоены, так как и взволнованная вода не отражает вида смотрящего в нее, но лицо смотрящего в нее отражается тогда, когда она бывает недвижима. Поэтому, возлюбленнейшие братие, какое увещание может предложить вам ваш страж, которого возмущает беспокойство о стольких предметах? Верно тот Пророк, о котором говорим, видя в последнем откровении храм, повествует о том, что он в этом самом храме, между прочим видел, говоря: земля до окон, и окна заперты (Иез.41:16). И Апостол Павел говорит: храм Божий свят есть, иже есте вы (1Кор.3:17; 2Кор.6:16). Но в этом храме окнами служат священники и стражи, которые в народе верующих проливают свет святой проповеди. Но когда земля до окон, и окна заперты бывают; потому что, когда земное помышление возрастает в сердцах священников, тогда окна не проливают света, потому что Священники отказываются от обязанности проповедания.

Есть в чине священников и еще нечто, очень важное; потому что они не могут постоянно пребывать в размышлении о себе, как те, которые ведут жизнь спокойную и уединенную. Ибо эти (люди), как сказали мы выше, которые удалены от места правительственного, могут и слезами омывать пятна грехов своих, и после слез оставаться в том же сокрушении духа, как и написано об одной доброй женщине, которая молилась при Скинии, и по вниманию своему не изменяла души даже после благодати сокрушения, когда говорится: и лице ея не испаде ктому (1Цар.1:18). По этому (случаю) нам должно подумать о том, что если так плакала женщина, которая желала сына, то как должна плакать душа, которая желает Бога? Но священник даже после сокрушения и слез имеет обязанность знать о нуждах сынов своих, и терпеливо выслушивать то, от чего отвращается душа, и после воздыхания о небесном нести тяжести некоторых плотских людей, а часто вдруг настроять сердце к различным расположениям. Ибо оно иногда радуется о приращениях духовных, но когда кто-либо вдруг придет плачущий, тогда оно, если не примет участия в плаче его, не сочувствует его несчастью. А иногда оно скорбит о падениях душевных, но вдруг являются радующиеся о своем каком-либо счастье. Если священник не примет участия в их радости, то подумают, что он не любит тех детей, которым не сорадуется, особенно когда Павел говорит: радоватися с радующимися, и плакати с плачущими (Рим.12:15).

Итак я не вижу ничего столь тягостного для сана священников, как преклонять строгость души к состраданию, и вдруг изменять настроение ее приноровительно к лицам, неожиданно являющимся; и несмотря на то, это крайне необходимо. Ибо когда грешник возвращается по проповеди его к благодати добродетели, если сам проповедник кажется не имеющим благодати? Поэтому чрез того же самого Пророка в последней части говорится: и будет внегда входити им (священникам) во врата двора внутренняго; да не облекутся в (ризы) волняни (Иез.44:17). Далее о них же присовокупляется: и егда исходят к людем во внешний двор, да совлекутся риз своих, в нихже тии служат: и да положат я в предградах святых (Исх.28:43; Иез.44:19). Потому что шерстяные одежды грубы. Но когда священник приступает к священнодействию, когда чрез сокрушение входит внутрь себя, тогда ему необходимо облачиться в тончайшее размышление, как бы в ризу льняную. Но когда он выходит на двор к народу, тогда ему надобно скидать те одежды, в которых совершал службу внутри, и являться народу одетым в иные одежды; потому что, если он останется в строгости сокрушения о себе, если продолжит оставаться в той скорби, которую имел на молитве, то не будет внимателен к словам о предметах внешних. И что будет делать стадо по необходимости, если пастырь отказывается выслушать и обсудить даже то, чего требует настоящее время? Итак священник, скидая грубые одежды, пред народом должен надевать их, чтобы расположение души своей приноравливать к терпению земного ради пользы детей. Подумайте, прошу, возлюбленнейшие братие, каков должен быть труд для стража, и устремлять сердце к горнему, и вдруг низводить оное вниз, и утончать ум на высоте внутреннего познания, и по внешним причинам ближних, так сказать, вдруг делать его грубым в помышлении.

Итак мне необходимо, не только изъяснять слова Пророка, но и оплакивать пред вами свое несчастие. Поэтому я прошу, чтобы ваша молитва соделала меня таковым, каков я и для себя имел бы силу, и для вас мог бы быть полезен. По вашему ходатайству может и мне недостойному и слабому это даровать Тот, Кто по Своей любви ради нас благоволил быть слабым. Так как Божия есть та сила и премудрость (1 Кор. I:24), которая приняла нашу слабость для того, чтобы своею слабостью соделать нас сильными, — Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует с Богом Отцем в единстве со Святым Духом, чрез все веки веков. Аминь.

Беседы на пророка Иезекииля.

Если же ты будешь вразумлять праведника, чтобы праведник не согрешил, и он не согрешит, то и он жив будет, потому что был вразумлен, и ты спас душу твою

См. Толкование на Иез. 3:20

Если же ты будешь вразумлять праведника, чтобы праведник не согрешил, и он не согрешит, то и он жив будет, потому что был вразумлен, и ты спас душу твою

21 стих не выдерживает параллелизма с 19 в такой степени, как 20 с 18. Даны следующие возможности: а) пророк не вразумляет, и согрешающий (беззаконник или праведник) погибает; b) пророк вразумляет, но его не слушают; с) пророк вразумляет и его слушают; по отношению к грешнику допускаются а и b, по отношению к праведнику а и с, понятно, почему. - “То и он жив будет… и ты спас душу свою”. “Ты приобрел сразу две жизни: себе и ему” (блаж. Феодорит). “И себя, и нас спасаете, когда оставляете беззаконие; и себя, и вас спасаем, когда не молчим о том, что нехорошо” (св. Григорий Двоеслов).

Толковая Библия.

См. также Толкование на Иез. 3:16