И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему

Эти четыре животные, думаем, те самые, которых видел Иезекииль (Iезек. 1, 6). Некоторым кажется, что четырьмя лицами обозначаются или четыре стихии и Божие ими управление и сохранение, или Божеское владычество над небесным, земным, морским и преисподним, или, как прекрасно полагают другие, четыре главнейшие добродетели и четыре Евангелия. Лев, как символ мужества, обозначает Евангелие от Иоанна, ибо он, говорит Ириней, описуя предвечное царство Его возвестил, что «в начале было Слово» (Ин. 1:1), телец, довольствующийся своими трудами, означает правду и Евангелие от Луки, возвестившее законное и священническое родословие Христово; орел означает умеренность (утверждают, что ее он любит) и Евангелие от Марка, как самое краткое и начатое пророческим духом. Человек - мудрость и Евангелие от Матфея, начинающееся повествованием о Христовом рождении по естеству, но не по закону. Сим, вероятно, знаменуется и домостроительство Христово: львом - как Царя, тельцом - как Первосвященника, лучше же - Жертвы, человеком - как воплотившегося нас ради и орлом - как подателя Животворящего Духа, сошедшего на нас свыше.

И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему

См. Толкование на Откр. 4:6

И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему

Итак, следует, как я полагаю, первым делом изложить, что мы считаем целью всякой иерархии и что пользой участников каждой из них, а потом – воспеть небесные иерархии согласно показанию о них Речений, и соответственно им рассказать, в каких священных образах священнописания Речений представляют небесные порядки и до какой степени простоты надо с помощью этих изображений возвыситься, чтобы нам, подобно многим, не полагать нечестиво, будто небесные богообразные умы – некие многоногие и многоликие существа, имеющие вид домашних быков, диких львов и кривоклювых орлов (ср. Иез. 1:10-11), или пернатых, похожих на волосатых, птиц (ср. Ис. 6:2; Иез. 1:6-11) и не воображать некие огненные колеса над небом (ср. Иез, 1:15-21), и материальные престолы, нужные Богоначалию для восседания (ср. Дан. 7:9; Откр. 4:2), и неких разномастных коней (ср. Зах. 1:8) и архистратигов-копьеносцев (ср. Ис. Нав. 5:13; 2 Мак. 3:25), и все прочее, что священнообразно передано нам Речениями в пестроте выявляющих символов. Богословие ведь решительно воспользовалось поэтическими священноизмышлениями применительно к не имеющим образа умам, изучив, как сказано, наш ум, предусмотрев свойственную и прирожденную ему способность возведения и создав для него возводительные священнописания. <…>

Таким образом священнописания Речений чтут, а не бесчестят небесные чины, изображая их в неподобных им формах и таким образом показывая, что они надмирно пребывают за пределами всего вещественного. А что неподобные образы возвышают наш ум лучше, чем подобные, я не думаю, что кто-либо из благоразумных людей стал бы оспаривать. Ибо в более ценимых священных изображениях можно и обмануться, полагая что реально существуют некие златовидные небесные существа и световидные, сверкающие прекрасные мужи, облаченные в светлую одежду, сияющие безвредным огнем (ср. Мф. 28:3; Мк. 16:5; Деян. 1:10; Откр. 4:4), и прочие подобные красоты, при помощи которых богословие изобразило небесные умы. Поэтому, чтобы не пострадали те, кто не представляет ничего выше явленных красот, возвышающая премудрость святых богословов священно нисходит до представляющегося странным несходства, не позволяя нашей приземленности успокаиваться, останавливаясь на неподходящих образах, побуждая к действию то возвышающее, что есть в душе, и уязвляя ее безобразностью этих сложений, чтобы даже чрезмерно приземленным людям показалось недопустимым и невероятным, чтобы сверхнебесные божественные видения воистину были схожи со столь низким. А кроме того, следует принять во внимание и то, что нет совершенно ничего из сущего, что было бы лишено причастности красоте, поскольку, как говорит истина Речений, «Все хорошо весьма» (Быт. 1:31).

Так что можно от всех них получить в уме прекрасные созерцания и из вещественного материала создать для существ умопостигаемых и разумных упомянутые неподобные подобия, хотя существа разумные существуют иным образом, нежели это уделено воспринимаемым чувствами.

О Небесной иерархии.

И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему

См. Толкование на Откр. 4:6

И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему

См. Толкование на Откр. 4:6

Ведь если бы оно [Писание] воспользовалось более чтимыми образами, говоря, например, что божественные силы златовидны или блистающи, слушатели полностью согласились бы, получая уверенность от того, что их так ценят люди. Потому-то и привнесло Писание неподходящие и постыдные образы, – чтобы, точно зная, что небесные силы не таковы, мы стремились отыскать истину о них настоящих.

Комментарии к сочинениям святого Дионисия.

Первое животное было подобно льву. Большинство наших толкователей говорят, что здесь присутствует указание на личность евангелиста Марка. И действительно, это говорится в высшей степени уместно и разумно, потому что и книга его так начинается: Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия, как написано у Исаии пророка: вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою (Мк 1:1-2). И ничуть не удивительно, что здесь стоит Исаия, а не Малахия, хотя это свидетельство определенно встречается у Малахии. Ведь Исаия переводится как спасение Господне, а Малахия как ангел. И поэтому в начале Евангелия он вместо ангела, то есть Малахии, предпочел возвестить спасение Божие, то есть Исаию, потому что через веру евангельскую он приводит к неизменной непрерывности настоящей и будущей жизни. Поэтому также он упоминает о вестнике, который есть ангел, и прибавляет слова Исаии и говорит: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему (Ис 40:3), чтобы ради спасения, обещанного и предсказанного, явить вестника истины и приготовить человеческие сердца к восприятию благодати. Здесь также потому присутствует образ льва, что Марк говорит, что Иоанн проповедовал в пустыне и предпочитал пустыню. Действительно, он говорит: Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов (Мк 1:4).

В образе второго животного, подобного тельцу, Иоанн изображает Луку. Ибо в образе тельца представляется священник, как сказано у Исаии: Блаженны вы, сеющие при всех водах и посылающие туда вола и осла (Ис 32:20). И так в начале своего Евангелия он говорит о священнике Захарии: Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария (Лк 1:5).

И третие животное имело лице, как человек, потому что Матфей пожелал в начале своей книги изложить родословие Господа по плоти.

Четвертое животное, подобное орлу летящему, означает Иоанна, который не говорит ни о человечестве Господа, ни о священстве, ни об Иоанне в пустыне, но, оставив все низинное, устремляется к самой высоте небес и, словно орел совершая полет, говорит особенно о Самом Боге: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин 1:1).

Трактат на Откровение.

И первое животное было подобно льву. С этого момента Церковь облекается в царское достоинство и величие, так как победил Лев из колена Иудина - ибо молодой лев Иуда (Быт 49:9), из колена которого происходили цари для народа.

И второе животное подобно тельцу. Здесь явлена добродетель Церкви в образе тельца, то есть жертвы первой, ибо тогда каждый из верных побеждает, когда за Христа заклание претерпевает. И Он говорит: представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, [для] разумного служения вашего (Рим 12:1), да исполнит тело за главу, что глава исполнила за тело. Потому произошел Он от Захарии жреца.

И третие животное имело лице, как человек. Здесь, я думаю, показана человечность Церкви, ибо, когда она приняла дух усыновления (Рим 8:15) сынов Божиих и носит сокровище в глиняных сосудах (2 Кор 4:7), предпочла, однако, умаляться в слабости своей, нежели величаться дарованными ей благами, благочестиво следуя по стопам Учителя, Который был послушен даже до смерти (Флп 2:8) и сказал: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф 11:29).

Четвертое животное подобно орлу летящему. Здесь описан полет Церкви, духовные члены которой пребывают в размышлении о вещах небесных, ни один член которой не касается страстей земных, но на крыльях двух Заветов несется она ввысь.

Комментарий на Откровение.

И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему

Животные, виденные Иоанном, хотя и напоминают животных прор. Иезекииля (1:4-8, 10), но разнятся с ним в самом существенном. Хотя их также четыре, но там каждое было совмещением четырех, здесь - каждое самостоятельно. Поэтому можно считать, что апокалиптическое видение не было заимствованым или переделкою видения прор. Иезекииля, но было совершенно самостоятельным. Так как о самых фигурах животных Иоанн умалчивает и, вероятно, потому, что он сам не разглядел эти фигуры, то нужно думать, что фигуры в видении и не имеют особенного значения, а важно лишь их подобие четырем классам живых существ - созданий Божиих. Эти создания, первое - лев - есть выражение силы второе - телец (вол) - питания, третье - человек - разумности и четвертое - орел - возвышенности.

Толковая Библия.